Так продолжалось до тех пор, пока здесь не появился Арбитр. Он стоял около Либо, держа руку на его плече.

— Ты, конечно, останешься у нас, — сказал он, — по крайней мере сегодня.

«Почему у вас в доме? — подумала Новинья. — Вы нам никто, мы никогда не имели дела с вами. Кто вы такой, чтобы решать? Не означает ли смерть Пипо то, что мы вдруг стали маленькими детьми, не способными решать что-либо?».

— Я останусь со своей матерью, — сказал Либо.

Арбитр с удивлением взглянул на него — простая мысль о ребенке, противящемся его воле, очевидно, совершенно не соответствовала его опыту. Новинья знала, что это, конечно, не так. Его дочь, Клеопатра, бывшая на несколько лет моложе ее, изрядно постаралась, чтобы заработать свое прозвище «Бруксинья» — маленькая ведьма. Поэтому мог ли он не знать, что у детей есть своя голова на плечах и что они сопротивляются дрессировке.

Но его удивление было вызвано вовсе не тем, что предполагала Новинья.

— Я думал, ты понимаешь, что твоя мать тоже на время останется с моей семьей, — сказал Арбитр. — Эти события, несомненно, расстроили ее, и ей не следует сейчас заботиться о домашних делах или быть в доме, напоминающем о том, кого теперь с ней нет. Она у нас, и твои братья и сестры, конечно, и им нужен ты. Твой старший брат Жоао сейчас с ними, безусловно, но у него жена и ребенок, поэтому ты — единственный, на кого они могут положиться.

Либо мрачно кивнул. Арбитр не брал его под свое покровительство; он просил Либо быть покровителем.

Арбитр повернулся к Новинье.

— А тебе, я думаю, надо идти домой, — сказал он.

Только теперь она поняла, что его приглашение не относится к ней, да и почему бы? Пипо не был ее отцом. Она была только другом, оказавшимся рядом с Либо, когда было найдено его тело. Какое горе она может испытывать?

Домой! Где же еще может быть дом, если не здесь? Неужели ей нужно идти на биологическую станцию, где она не спала в своей постели больше года, за исключением минут отдыха во время работы? Неужели это ее дом? Она покинула его оттого, что он был так болезненно пуст без ее родителей; теперь ксенологическая станция тоже была пуста: Пипо мертв, а Либо превратился во взрослого со всеми его обязанностями, которые отвратят его от нее. Это место не было уже домом, но домом не были и любые другие места.

Арбитр увел Либо. Его мать Консейсао ждала его в доме Арбитра. Новинья почти не знала эту женщину, кроме как библиотекаря, заведующего архивом. Новинья никогда не общалась с женой Пипо и его детьми, ее не волновало их существование; только ее работа здесь, жизнь здесь были реальностью. Когда Либо выходил в дверь, ей показалось, что он стал меньше ростом, как будто он был далеко отсюда, как будто его подняло и унесло ветром, унесло в небо, как коршуна; дверь закрылась за ним.