— Благословляю тебя, сын мой, хотя я и не уверен, что покорность твоя не насмешка.

Все еще со склоненной головой, Глашатай ответил:

— Никакой насмешки тут нет, — он поднял голову и посмотрел на Перегрино. — Мой отец был католиком. Он делал вид, что это не так, для удобства, но никогда не мог простить себе этого отступничества.

— Вас крестили?

— Сестра говорила мне, что отец в самом деле крестил меня вскоре после рождения. Мать принадлежала к протестантской секте, которая была против крещения детей, так что они из-за этого поссорились, — епископ протянул руку, чтобы поднять Глашатая на ноги. Глашатай усмехнулся. — Представьте, тайный католик и скрытая мормонка ссорятся из-за религиозной процедуры, в которую оба они, как утверждают, не верят.

Перегрино был недоверчив. Это было слишком красиво: Глашатай вдруг оказывается католиком.

— Я думал, — сказал епископ, — что вы, Глашатаи Мертвых, отказываетесь от любой религии, прежде чем заняться своим, так сказать, делом.

— Я не знаю об остальных. Не думаю, что есть какие-то правила насчет этого, — их точно не было, когда я стал Глашатаем.

Епископ Перегрино знал, что Глашатаи не должны были лгать, но этот был очень уклончивым.

— Глашатай Эндрю, не найдется такого места во всех Ста Мирах, где католик должен был бы скрывать свою веру, уже три тысячи лет, с тех пор как были открыты межзвездные путешествия и были отменены ограничения на рождаемость, введенные на переполненной Земле. Вы хотите сказать, что ваш отец жил на Земле три тысячи лет назад.

— Я говорю, что мой отец позаботился о том, чтобы меня окрестили, ради него я делаю то, чего он не смог сделать в своей жизни. Это для него я поклонился епископу и принял его благословение.

— Но я благословлял вас.

«А он уклонился от ответа. И это значит, что мой вывод о времени, когда жил его отец, верен, но он не хочет обсуждать его».

— Хорошо, — сказал Глашатай. — Мне это нужнее, потому что он уже мертв, а у меня слишком много проблем.

— Пожалуйста, садитесь. — Глашатай выбрал стул у дальней стены. Епископ занял массивное кресло за своим столом. — Лучше бы вы не Говорили сегодня. Это произошло в очень неудобное время.

— Я не ожидал, что Конгресс это сделает.

— Но вы знали, что Миро и Уанда нарушили закон. Боскинья сказала мне.

— Я узнал об этом только за несколько часов до выступления. Спасибо, что вы их до сих пор не арестовали.

— Это светское дело, — епископ отмахнулся, но оба они понимали, что если бы епископ настоял, Боскинья подчинилась бы приказу и арестовала бы их, несмотря на просьбу Глашатая. — Ваше выступление причинило много горя.