Миро горько усмехнулся.

— А что они не видели? С нами был только один фрамлинг.

— Нет, — сказал Хьюмэн. — Королева говорит, что это не Глашатай. Королева говорит, что они увидели это с неба.

«Со спутников?».

— Что они могли увидеть с неба?

— Может быть, охоту, — предположил Эрроу.

— Может быть, стрижку кабр, — добавил Листоед.

— Может быть, амарантовые поля, — сказал Капс.

— Все это, — подытожил Хьюмэн. — Может быть, они увидели, что после первого урожая амаранта родились триста двадцать новых детей.

— Триста!

— И двадцать, — сказал Мандачува.

— Они увидели, что еды будет много, — рассуждал Эрроу. — Теперь мы должны победить в следующей войне. Мы посадим огромные новые леса из наших врагов по всей равнине, а жены посадят в каждом лесу материнские деревья.

Миро почувствовал тошноту. И для этого вся работа, все жертвы? Чтобы дать мимолетное превосходство одному племени свинок? Он почти сказал: «Либо умер не для того, чтобы вы могли завоевать мир». Но сказалась долгая подготовка, и он задал нейтральный вопрос:

— Где же эти новые дети?

— Маленькие братья не приходят к нам, — объяснил Хьюмэн. — У нас слишком много дел, мы должны учиться у вас и учить других братьев. Мы не можем обучать маленьких братьев.

Затем он гордо добавил:

— Из этих трехсот половина — дети моего отца, Рутера.

Мандачува важно кивнул.

— Жены очень уважают вас, потому что вы нас учите. И они очень надеются на Глашатая Мертвых. Но то, что ты говоришь, очень плохо. Если фрамлинги ненавидят нас, что же нам делать?

— Я не знаю, — сказал Миро. Его мозг лихорадочно пытался переварить информацию, которую они ему сообщили. Триста двадцать новых детей. Демографический взрыв. И каким-то образом отец половины — Рутер. Еще вчера Миро расценил бы утверждение об отцовстве Рутера, как часть веры свинок в тотемы. Но после того как он увидел, как дерево распадается на части в ответ на пение, он был готов усомниться во всех своих убеждениях.