— Зачем? — спросил Миро.

— Мы видели, как люди жуют капим, — сказал Листоед. — Вчера вечером на холме Глашатая, а раньше других людей.

— И еще много раз, — заявил Мандачува.

— А какое отношение это имеет к ограде?

Свинки опять переглянулись. Наконец Мандачува оторвал стебель травы, аккуратно скатал в большой комок, положил в рот и начал жевать. Через некоторое время он сел на землю. Другие начали дразнить его, тыкать пальцами, щипать. Он не обращал внимания. Наконец, Хьюмэн ущипнул его особенно сильно, и когда Мандачува не отреагировал, они начали петь на «языке мужчин»: «Готов, пора идти, готов!».

Мандачува неуверенно встал. Потом он подбежал к ограде, забрался наверх, перевалился и упал на четыре лапы со стороны Миро.

Миро вскочил и начал что-то кричать в тот момент, когда Мандачува забрался наверх; когда он замолк, Мандачува уже встал и отряхивался.

— Этого нельзя делать, — сказал Миро. — Через ограду нельзя перелезать. Она возбуждает все болевые центры организма.

— А, — сказал Мандачува.

На другой стороне ограды Хьюмэн потирал руки.

— Он не знал, — сказал он. — Люди не знают про капим.

— Это обезболивающее? — поразился Миро. — Ты не чувствуешь боли?

— Нет, — ответил Мандачува. — Я чувствую боль. Очень сильную боль, хуже не бывает.

— Рутер говорит, что ограда еще хуже смерти, — сказал Хьюмэн. — Болит везде.

— Но тебе все равно, — сказал Миро.

— Это происходит с другим мной, — пояснил Мандачува. — Это происходит со мной-животным. А я-дерево не обращаю внимания. Трава превращает меня в дерево.

И тогда Миро вспомнил подробность смерти Либо, которая осталась незамеченной. Рот трупа был наполнен травой капим. И во рту каждой умершей свинки была трава. Обезболивающее. Смерть казалась ужасной пыткой, но ее целью была не боль. Они использовали обезболивающее.

— Давай, — предложил Мандачува. — Пожуй травы, и пойдем с нами. Мы спрячем тебя.

— А Уанда? — спросил Миро.

— Я сейчас найду ее, — сказал Мандачува.