– Отвечаю тебе, – говорила Дхарма. – О вас печется Брахак, Управляющий, и Ахука, Наблюдающий Небо. Жара спадет через одну дюжинную и, взяв Птиц, они вас сопроводят.

– Понял, Вова? Одна дюжинная – два часа. Каких-то птиц они возьмут – технический термин, по-видимому… Спрашиваю дальше.

Опять на раджане:

– Ты Врач, Дхарма? – (Она кивнула.) – Спрашиваю: позволишь ли ты теперь везти Раф-фаи в железном доме? Далекий и трудный путь.

– Он здоров, – послышался тихий ответ. – У железного дома Врач даст ему бахуш. Вези.

– Мое лицо обращено к тебе, как к звезде восхода. – Он автоматически воспроизвел формулу наибольшей благодарности. – Спрошу я, почему ты сама не хочешь… хм… взять Птиц, когда спадет жара? Брахак и Ахука – где они? – а ты с нами. Мы же спешим к железному дому.

– Я – Врач. – Она указала на Рафаила. – Врач неразлучен с больным.

– Что, что она говорит? – спросил Бурмистров.

Колька перевел.

– Все может быть… Впрочем, она в тебя влюбилась.

– Молчи, балбес! – прошипел Колька.

– Смущаешься, как девственник, – констатировал Бурмистров. – Но извини, извини… Послушай, Николай, мы уяснили себе конкретную обстановку – предлагаю перейти к систематической информации.

– А ну тебя! – Колька старался не смотреть на Дхарму. И так ему хотелось поговорить с ней по-русски, казалось, что поймет. И очень уж легкомысленно одета – поясок, нашлепочки. Нет, этого нельзя!

– К делу, – сказал Володя. – Я приготовил вопросник.

Действительно, у него было все готово. Он читал свои наметки вслух. Колька переводил, Дхарма отвечала. Народ именуется раджана, как и язык (пение у Памяти называется «нарана-на». Городов, точнее поселений, имеется дюжина дюжин, приблизительно. Доподлинно это известно Наранам…

– Вовка, спроси – сколько Наран?

– Не отвлекайся, Николай… Четвертое: едят ли они мясо? Каких животных разводят на мясо?

Ответ был краткий, с оттенком брезгливости – не едят.

Дальше следовало спросить: кто ваши боги? Но слова «бог» и какого бы то ни было понятия, аналогичного высшей силе, в словаре не оказалось. Религия, вера, культ, поклонение – тщетно… Колька с досадой покряхтел. В языке не было даже вечной антитезы – «верю – не верю».

– Кто создал людей? – нашелся Бурмистров.