– Наблюдающий Небо, остерегись!

– Остерегись ты, потерявший имя! – Ахука, как зверь, оглянулся и рывком обошел незнакомца. Тот грустно улыбнулся, и Колька постарался запомнить его тощую фигуру. «„Чудак печальный и опасный“, – как сказал Пушкин, возьмем его на заметку». А вот и подземелью конец. Без удивления он понял, что зеленый свет в переходном туннеле адаптирует зрение, солнце не слепило глаза после выхода на поверхность. Вот так… Они перестали удивляться и только покивали друг другу…

Наверху было жарко. По склону играли другие музыканты, и люди были другие. Вот Брахак. Губы сжаты, как ребро линейки. Жестом отозвал Ахуку. Их разговор был тих и краток, но кое-что удалось подслушать.

Брахак советовал Ахуке охранять пришельцев этой ночью. Высказался и вернулся в подземелье – мрачно, не попрощавшись.

Все это было неприятно; опасно, быть может, но в бедной Колькиной голове уже стонало: «Хватит, перестаньте, я человек тоже – дайте вздохнуть!» Ахука почти бегом ринулся с холма, в беспощадном темпе привел к лечилищу и выговорил одним духом: «Я произношу важное: без меня лечилища не покидайте – вернусь до заката».

– Останься, Ахука! – почти взмолился Колька, а Володя жалобно протянул руки – куда там!.. С дерева съехал Тарас Бульба, держа под лапой колчан, лук и другое снаряжение, и Ахука исчез.

Володя посмотрел ему вслед и нырнул в лечилище.

Колька еще немного постоял на поляне, жмурясь от головной боли и соображая: Брахак спросил, как его зовут; Ахука назвал костлявого «потерявшим имя», возможно, общение с Великой Памятью чревато распадом личности? Да их там сидело несколько сотен, что же они, глупые? Нет, положительно не следовало отпускать Ахуку!

Глава 8

Глава 8

Рафаил лежал тихий, розовый. Бритый. Володя стоял над ним с застывшей на лице счастливой улыбкой. Больной спал, посвистывая вздернутым властным носом. Хоть здесь все спокойно. Колька рухнул на лежанку, взялся за виски.

– Бурмистров, болит голова?

– Кажется, болит. От голода, по-моему, а здесь пусто.

…«Йе-и-о!» – провизжали голоса, завертелись оранжевые пятна. Кудрявая девушка стояла рядом с ним, протягивая ему сверток вроде блинчика с мясом. Колька пробормотал: «Прохладного полудня…»

– Прими это и съешь. Это бахуш.

Он, морщась, разломил сухой лист обертки. Внутри были сушеные белые черви, какие попадаются в яблоках, но крупные, парафиновые – гадость.

– Оч-чень вкусно, похоже на снетки, – сказал Володя. – Ешь, ешь! Это не черви. – Он хрустел бахушем вовсю.

– Ну, другая гадость. – Коля нерешительно попробовал и вдруг набросился и пожирал хрустящие соленые штучки, как собака жрет траву весной – с бессознательной жадностью. Голова пошла проясняться после трех глотков, спадала боль, как газ из воздушного шара.