Когда-то давно, когда жизнь еще не казалась бессмысленным и скучным занятием, он был бесконечно влюблен в этот трехмерный мир. И любовь эта была взаимной. До тех пор, пока Шейла не оступилась в этот проклятый песчаный колодец. Он смотрел на звездное небо, и у него не было прежнего восторга и трепета перед непостижимым. Была звериная тоска. О несбывшемся. О запрещенном. Это раздражало. Он посмотрел себе под ноги и скрылся в пустом доме.

Через полчаса явилась Ингерда: красный сарафан, белая пляжная сумка, стянутые в пучок волосы, уставшие глаза.

— Ты стал много курить, — заметила она, включая вытяжку, — что происходит, па? Почему ты не спишь до сих пор?

— Сбой в режиме, — ответил он, — обычное дело после космоса.

54

54

— Не понимаю, что тебя сюда привело? — недовольно сказала мать.

Она была в длинном вишневом платье, в чепчике и с шалью на плечах, просто классическая старушка из исторических сериалов. Ласковый рассвет освещал ее допотопную гостиную с объемной деревянной мебелью, тяжелыми портьерами и круглым столом посередине. Она сидела в кресле-каталке и вязала что-то полосатое.

— Откуда ты взялся? Что-то я не слышала твоего модуля?

— Я телепортировал, — сказал Ричард.

— Зачем? — даже не удивилась Илга.

— Где мой сын?

— Что за срочность?

— Не знаю. Мне просто не по себе.

— В твоем возрасте ревность смешна, — холодно заметила мать.

— Где мой сын? — повторил Ричард.

— А как ты думаешь? — усмехнулась Илга, — это твоя мать встает на рассвете, а молодые на рассвете только засыпают. Не вздумай его будить.

Ричард решил с ней не конфликтовать. Это надоело ему еще в юности.

— Здесь не все так просто, — сказал он терпеливо, — вчера ночью Зела беседовала с кем-то из эрхов. И уже с утра повезла Ольгерда в замок. Ты же знаешь, что такое наш замок.

— Я знаю, что такое мой внук. Он белый тигр и может сам за себя постоять. Твоя отцовская опека ему не нужна.