Так ничего и не придумав, он раздраженно махнул рукой, провел ладонью по гладкой сфере, и она треснула пополам. Раскрылась, обнажая белоснежное мягкое нутро. Николай поправил летный скафандр и ловко запрыгнул в ложемент – как на тренировках. Лег на спину, чувствуя, как мягчайшее ложе принимает его в свои объятья, как морская пена. Надел шлем и подключил коннектор к гнезду управления.

Крышка ложемента мягко закрылась, отрезая Павлова от внешнего мира. Перед глазами вспыхнул экран. Потом второй. Третий. Внутренняя поверхность сферы превратилась в большой светящийся монитор. Павлов пошевелил пальцами, и сигнал от перчаток ушел в системы ложемента. Все работает.

Он привычно активировал систему, настроил под себя расположение окон, вывел основные параметры корабля на экраны. Включил камеры. Тяжело вздохнул и начал готовить корабль к старту.

Все было в порядке. «Ефремов» двигался на малой скорости уже два дня. Модифицированные микроволновые электромагнитные двигатели очень медленно, но верно разгоняли звездолет. И будут разгонять его еще около года. Потом включится автоматика, сработают прыжковые двигатели, и «Ефремов» прыгнет на два десятка световых лет – в сторону Земли. А потом еще двадцать лет на основных двигателях, на околосветовой скорости, будет лететь к родным берегам. Пока не поймает сигнал главной диспетчерской Земли. Вот тогда-то звездолету и понадобится пилот. Такой был план. Теоретически.

Это было настоящим безумием, и Павлов прекрасно это понимал, как и все, кто решил отправиться в последний рейс «Ефремова». Корабль мог разрушиться в первые месяцы, а то и дни полета. Могли подвести разгонные двигатели. Одна поломка – и звездолет уже никогда не выйдет на скорость, необходимую для прыжка. Да и сам прыжок мог пойти не так. Кто знает, как поведут себя прыжковые двигатели после катастрофы. Да, их проверили всеми возможными средствами и способами, но всегда остается место для случайности. А уж двадцать лет в открытом пространстве – тут что угодно может случиться. И все-таки они решились. Безумный план, рожденный из идей безумца Чагина, погибшего во время катастрофы, как и сотни людей рядом с ним.

Конечно, были сомнения. Не только у самого Павлова. У многих. Но была и вера в то, что они поступают правильно. Что так нужно. Что это необходимый риск. Земля должна получить эти знания, люди должны получить информацию о полете «Ефремова». А если полет будет неудачным… Что ж, оставалось надеяться, что когда-нибудь корабли Земли прибудут в систему Скорпиона-18 и найдут если не колонию выживших, то хотя бы информацию, оставшуюся в опустевшем городе.