– Продал нас фон Кнакен узурпаторше за кусок земли! – бледнея от гнева, поведала собравшимся богатырям Марья Моревна. Посему надобно нам немедля в поход выступать. Сегодня или никогда!

Партизаны, надо отдать им должное, действовали сплоченно. Стратегический объект, а именно боевую ладью, по бревнам волоком дотащили до реки и произвели торжественный спуск на воду, хотя и имелись в судне некоторые недоделки. И ладья, поэтически поименованная мистером Дикшинари «Эос», приняв на борт народных мстителей, двинулась в путь, который уже описывался выше.

Кутежанское подполье тоже не дремало. Сигнального выстрела с ладьи по царским палатам ждали с замиранием сердца. И час народной воли пробил.

…Аленка крепко заснула под утро после тяжелой бессонной ночи и грохот выстрела спросонья приняла за гром. Зевнула, перевернулась на другой бок и вдруг подскочила как ужаленная.

– Манька! Парашка! Почему народ шумит?! Но ни Манька, ни Парашка на зов госпожи не являлись. Вся дворцовая челядь предпочла загодя перейти на сторону восставших. Поэтому царские палаты были пустынны и своей тишиной наводили ужас на лжецарицу.

– Да что же это деется?! – воскликнула Аленка, бросаясь к окну. Глянула и отшатнулась. Бунт!

Она заметалась по комнатам, не зная, что делать. Кинулась к магическим книгам и, словно скованная незримыми цепями, не могла произнести ни одного заклятия. Вспомнились ей давние слова наставника в волшбе, месье Жака: «Поскольку вы ненасытны в своих желаниях и неисправимы в своих пороках, мон анфан террибль, наступит день, когда даже черное колдовство перестанет вам служить. Ибо демоны тоже не любят дурно пахнущих рук!»

И этот день настал.

– Готфрид, Готфрид, ты-то куда провалился, советник мой разлюбезный! – бормотала царица. То таскался, под ногами путался, а как приперло, так его и нету.

Тут Аленке показалось, что она слышит шаги.

Обеспамятев от страха, она спряталась за расшитую белыми цветами сливы ширму – подарок нипонсанского императора Хитрохито.

«Если это бунтовщики, живой я им не дамся!» – промелькнула в голове Аленки приличествующая событиям мысль.

Но, к великому царицыному облегчению, это были не бунтовщики. Некая дама, одетая в платье иноземной моды – с фижмами и кринолином, быстро, почти бегом, перебегала из комнаты в комнату, озираясь по сторонам. На даме был белый парик, перчатки и… сапоги со шпорами.

– Готфрид! – приглушенно крикнула из-за ширмы Аленка. Это ты, что ли?

Это действительно был посол фон Кнакен. И хотя ему было вовсе не до смеха, его рот сам собой растягивался в улыбке, обнажавшей легендарные зубы.