— Не подходи! Не смей приближаться ко мне! Если ты подойдешь ко мне, я… я… я напишу об этом!

— Правда? Слово, конечно, может ранить, но это не смертельно, — пожал плечами господин Кноп. Я слышал много…

Он остановился и поморщился. Казалось, он вот-вот упадет на колени, но потом господин Кноп словно бы взял себя в руки. Он снова посмотрел на Сахариссу.

— Ты пойдешь с нами, — приказал он. — Только не надо угрожать, мол, кричать будешь и так далее, ведь здесь, кроме нас, никого нет, а я… за свою жизнь… слышал… немало… криков…

И снова он как будто лишился всех сил, но тут же опять пришел в себя. Сахарисса с ужасом смотрела на дрожащий в его руках арбалет. Части ее мозга, которые голосовали за молчание как главное средство выживания, наконец были услышаны.

— А что, ять, с этими двумя? — спросил господин Тюльпан. — Прям щас придушим?

— Закуй тролля в кандалы, и пусть сидят.

— Но, ять…

— Пусть сидят!

— Ты уверен, что чувствуешь себя нормально? — спросил господин Тюльпан.

— Нет! Не уверен! Но не трогай их, понял? У нас нет времени!

— У нас, ять, куча…

— Но не у меня! — перебил господин Кноп и подошел к Сахариссе. — Кто дал тебе ключ?

— Я не собираюсь…

— Хочешь, чтобы господин Тюльпан сделал ручкой нашим бессознательным друзьям?

У господина Кнопа гудела голова, поэтому его разум, несколько утративший способность к пониманию морального порядка вещей, сделал вывод, что все нормально, ничего страшного. Ведь их тени будут преследовать господина Тюльпана, а не его…

— Этот дом принадлежит лорду де Словву, и ключ мне дал его сын! — с ликующим видом заявила Сахарисса. — Вот так! Ты видел Вильяма! В конторе новостного листка! Теперь-то ты понимаешь, во что вы впутались?

Господин Кноп молча смотрел на нее. А потом произнес:

— Очень скоро мы это выясним. Не пытайся бежать. Самое главное, не кричи. Иди нормальным шагом, и все будет… — Он помолчал. — Я собирался сказать, что все будет в порядке. Глупость какая, не правда ли?