– Хочешь голову сложить, отправляйся к Верее. Слушайся ее во всем, да не забудь сказать, что я велел, чтобы она не миндальничала с тобой… Но если тебя убьют, на глаза мне не попадайся!
Лина повернулась и ушла. Майнус чувствовал, что рядом оставался только Алек, Носитель Дара Смерти, не верящий в смерть, смотрит на старика, который учил его…
И вдруг Майнус как никогда остро осознал, что он действительно старик. Старый, немощный, больной, вздорный старик, не желающий признать, что его девочка выросла.
В глазах проснулась знакомая боль, но увечье отняло у него способность плакать – в этом он был похож на Александра, лучшего своего ученика.
Лина, спустившись с башни, бросилась бежать, Алек догнал ее только у реки. Девушка стояла на коленях на берегу, отдавая воде свой гнев, но аура ее все равно пылала ярко-красным.
– Перестань речку марать, сейчас рыба кверху брюхом поплывет… – Он опустился рядом, хотел обнять ее, Лина отстранилась.
– Не трогай меня. Слышал же – я соплячка, которая ничего не понимает в жизни.
Алек мысленно прикоснулся к ней. Лина обжигала.
– Отойди! – Слово ударило, и у Алека сразу же разболелась голова.
– Ну вот… – Он с силой выдохнул, выдергивая из ауры рваные путаные пряди поверхностного проклятия – искажения. Она, конечно, не хотела причинить вред, просто не рассчитала сил, Посвященная Ветру…
– Извини. – Лина отвернулась, встала на корточки, отряхивая колени, пытаясь скрыть слезы.
– Перестань, – сказал Алек. – Он неправ, и сам потом поймет, что он неправ.
– А ты сам? Тоже считал, что женское дело – сидеть дома и растить детей!
– Я передумал. Жена должна быть с мужем своим, в здравии и в скорби, в радости и в горе, в мире и в войне, и в прочих местах…
– Мы же вроде еще не…
– Перед Живой мы уже да. Лина…
– Что? – Она повела рукой, вода в речке поднялась горбом.