– Добрая ночь, – сказал Гном, не поднимая глаз от книги.

Кнопка разочарованно вздохнула:

– Как ты меня услышал?

– Не услышал. Почувствовал, что ты смотришь мне в спину.

– Научишь?

– Повзрослеешь, само придет. – Гном помолчал. – Принесла?

– Принесла. – Кнопка села рядом, полезла за пазуху, под свет луны явились с риском для жизни добытые в кузнечных мастерских листы бумаги, бутылек чернил и несколько свечей.

– Хорошо. Покажи, как ты держишь перо…

Кнопка подумала, что где-то уже слышала подобные интонации, а в следующий момент вспомнила об учителе Александре.

Она зажгла свечи, покрепче взялась за перо, окунула в чернильницу, сразу ляпнув кляксу на новую рубаху, и тщательно нацелилась на лист бумаги.

Полетели дни учебы.

Утром Кнопка работала на подхвате в кузнечном околотке, после обеда шла на игровую поляну на уроки мыследейства, письма, счета, потом занималась обычной детской работой. В последнюю четверть пути солнца по небосклону дети были свободны и делали кому что в голову взбредет.

Теперь Кнопка пропускала обычные вечерние собрания и игры. Гном оказался суровым и требовательным учителем. Пару раз даже доводил Эрику до слез, они ссорились на целый день, к вящему удовольствию Моны и Шанки («милые бранятся», говорили они).

Но день проходил, полный забот и работ, едких запахов в кузнечных мастерских, арифметических примеров или грамматических писаний, и Эрика снова шла кружным путем к дому-на-дереве.

Где ее уже ждал Гном.

До полной луны, казалось, можно было достать рукой, было достаточно светло, чтобы читать вовсе без свечей – или писать.

Гном сидел, свесив ноги из дома-на-дереве, и читал черную книгу. Кнопка сидела рядом и, прикусив от усердия язык, выводила на бумаге ровные закорючки.

Перо соскользнуло и брызнуло чернилами. Кнопка с досадой отодвинула писанину. Гном мимоходом оценил ее творение: