Гореш шагнул вперед и занес кулак. Пленник улыбнулся безжизненной улыбкой, смотрел ему в глаза.

Риш круто развернулся и вылетел вон, едва не сорвав дверь с петель, остановился, только чтобы приказать своим воинам.

Дверь с треском распахнулась. Люди, числом около полутора дюжин, грязные, оборванные, подняли головы, щурясь против света. В дверной проем уставились копья. В окно тоже грозились самострелами.

Беричи боялись пленных.

– Есть здесь Юлия, дочь Троя? – вопросил хриплый голос.

Юлия встала.

– Кто тут кличет меня по имени? – спросила она как могла дерзко. Страж поднял руку, собираясь отвесить ей затрещину, посмотрел на остальных заключенных и вдруг передумал, сделал знак пришедшим с ним.

Ей напялили на голову мешок, поволокли куда-то, по меркам беричей даже вежливо, и эта вежливость не предвещала ничего хорошего. Юлия еще раньше решила, что живой ее не возьмут. Она не сомневалась, что у нее хватит сил, но вот решимости…

Девушка споткнулась о порог и растянулась. Грубые руки сорвали мешок, Юлия, моргая, оглянулась.

Дом для посиделок она узнала не сразу. Доски, висящие на стенах и поддерживающих крышу столбах, были порублены так, что невозможно стало разобрать ни письмен, ни резных картин. Кто-то срывал злость или просто решили, что на дереве лежат страшные заклятия?

Кажется, здесь сейчас жил риш с ближней дружиной.

Беричи вышли. В углу шевельнулась груда лохмотьев, блеснули безумные глаза.

– Юлия?

– Хэли?

Женщина улыбнулась многажды разбитыми почерневшими губами. Лицо ее было в синяках, в глазах светилась тьма. Юлия с ужасом смотрела на старшую травницу.

– Не надо думать обо мне. Подумай лучше о себе. – Хэли со стоном перевернулась на спину, глядя в потолок. Ощущение безумия ушло. Женщина усмехнулась.

– Неплохо я притворяюсь, э? Какое удовольствие мучить человека, который не понимает, что с ним делают? Меня не трогают уже два дня…

Хэли помолчала.

– Если хочешь, я могу оказать тебе услугу.