Уголь Гейрода втесался в нее, прожег, рассыпаясь на тысячи огневых точек и множа количество трещин на потолке.

– Теперь налево! – прокричал друзьям я. – Бежим к нему вдоль другого ряда колонн.

– Ты решил… – Глаза Сэм стали в два раза больше обычного, потому что она просекла мой план. – Нет, ты действительно чокнутый.

– У тебя есть идея получше?

– К сожалению, нет.

И мы побежали, не прячась от великана.

– Твои дочки не пьяные! – прокричал я ему. – Они мертвые!

– Что-о? Нет! – выпустил он в нашу сторону новый снаряд из жаровни. Колонна такого удара не выдержала и, дымясь, развалилась на кучу оплавленных каменюг.

Потолок застонал, покрываясь сетью все новых трещин, а мы свернули в центральный проход.

– Мазила! – крикнул я великану. – Снова ведь мимо!

Гейрод отшвырнул в сторону рог с остатками медовухи и принялся с яростным рыком черпать обеими руками угли из жаровен и метать их в нас. На нашу удачу, злость затмевала ему глаза и метал он теперь свои огненные снаряды скорей не прицельно, а наугад. Мы, уворачиваясь, петляли между колоннами, а великан налетал на жаровни, сбивал их и кидал во все стороны пригоршнями уголь, руша все новые колонны.

Я издевался над его костюмом, прической, лаковыми туфлями и наконец довел его до того, что он швырнул в нашу сторону целую жаровню. Она разрушила последнюю опорную колонну в той части холла, где он стоял.

– Отступаем! – проорал я Блитцену. – Мигом!

Бедный гном, пыхтя и хрипя от натуги, кинулся к дальней стене.

– Убью! – вслед нам рычал Гейрод. – Поганые тр-русы!

Сообрази он пуститься за нами вдогонку, песенка наша была бы спета. Но затуманенный медовухой разум Гейрода мыслил сейчас только областью углеметания, и он продолжал упорно кидаться жаровнями, когда потолок над ним с треском стал осыпаться.

Глянув вверх, он исторг дикий вопль, но поздно. Потолок в его части рухнул, и великан исчез, погребенный под тысячами тонн камней.

Я очнулся от дикого кашля. Вокруг валялись обломки. Все пространство окутывало густое облако пыли.

Когда пыль немного рассеялась, я обнаружил в нескольких метрах от себя Сэм. Она сидела, скрестив по-турецки ноги, и тоже надсадно кашляла. Видок у нее был такой, словно она основательно вывалялась в муке.

– Блитцен! Хэрт! – позвал я.