– Почему не принято произносить вслух имя той здоровенной твари?

– Потому что она тут же появится, – стуча зубами от холода, ответил Вак.

– И какое же у нее имя?

– Оувака… – машинально ответил Малыш Вак и тут же запнулся.

– Оувака!!! – во все горло заорал Торан и все торчащие над поверхностью головы повернулись к нему. – Оувака, приди сюда!

Даже химеры, казалось, с удивлением уставились на него.

Прошла долгая минута, но ничего не происходило. Ногу Торана свело судорогой, но он из последних сил удерживался на поверхности. Одежда, меч за спиной тянули ко дну. Один из охотников, не выдержав, стал грести к берегу в стороне от стаи, и тут же пара химер рванулась к тому месту, где он должен был выйти.

– И где же ваша оувака? – спросил Торан и не надеясь услышать ответа.

Откуда-то издалека послышался громкий хруст веток, будто кто-то невероятно огромный продирался через лес, не разбирая дороги. А потом этот хруст заглушило рычание, от которого Торану даже в холодной воде стало жарко.

Химеры тоже заволновались и все до единой повернули гоолвы в сторону, откуда шел все нарастающий шум.

В сотне-другой шагов увидел Торан огромный силуэт, по сравнению с которым зубоскал казался щенком. Он прекрасно помнил лапу этого чудовища, обхватить которую смогли бы разве что три человека. Но сейчас Торан даже радовался появлению этой ужасной твари, так как химеры, обеспокоенные приближением оувака, совсем забыли о людях.

– Поплыли! – скомандовал Торан, и отряд, развернувшись, медленно поплыл к противоположному берегу, до которого было метров сорок.

Торан был рад, что озеро небольшое, ибо на большее расстояние им просто не хватило бы сил…

7. Племя

7. Племя

…Джунглям, казалось, не будет конца. Сплетение ветвей, лиан, листьев не только мешало продвигаться, но и надежно скрывало за собой всевозможные опасности. Именно из-за этого отряд потерял двух человек, когда притаившийся и невидимый в этой сплошной зеленой массе варлак напал на них.

Прошло уже семь дней после схватки со стаей химер и просто чудесного спасения в холодной воде озера. Из двух десятков охотников, вышедших из Долины, сейчас осталась дюжина, из которых трое были ранены серьезнее других.

Клинок Бадо обрушивался на заросли, прорубая отряду дорогу. На могучей спине гиганта блестели капли пота, но он, не зная усталости, обрушивал яростные удары на ставшие ненавистными лианы и гибкие вьющиеся ветки. У Толрана, шедшего следом, ныли от усталости руки и плечи – до Бадо он прорубался сквозь заросли. Эта усталость бесила его, заставляла чувствовать слабым и беспомощным, но у нее было одно простое объяснение: отряд продирался сквозь джунгли седьмой день подряд, останавливаясь лишь ночью, чтобы окунуться в беспокойный, прерываемый ночными звуками сон. А днем вновь отправлялись в путь, каждую секунду ожидая нападения сбоку, спереди или сзади.