Младший произнёс эти три слова вслух и вдруг понял, что они определённо прозвучали с магнитофонной ленты в тот вечер. Однако эта ниточка не потянула за собой клубок воспоминаний.
Представленные в блокноте полотна Целестины Уайт Младший нашёл наивными, скучными, пресными до невозможности. Она уделяла особое внимание тому, что презирали настоящие художники: реалистичности деталей, красноречивости композиции, красоте, оптимизму, даже очарованию.
Искусством тут и не пахло. Потворство низким вкусам, какие-то иллюстрации, их бы вышивать на бархате, а не рисовать на холсте.
Проглядывая буклет, Младший чувствовал, что оптимальная реакция на «творения» этой художницы — пойти в ванную, сунуть два пальца в рот и блевануть. Но, учитывая некоторые особенности своего организма, понимал, что не может позволить себе столь выразительную критику.
Вернувшись на кухню, чтобы добавить в стакан хереса и льда, он поискал
Подумал, а не позвонить ли, но не знал, что сказать, если она снимет трубку.
Не веря ни в предопределённость, ни в судьбу, ни во что бы то ни было, кроме себя самого и способности формировать своё будущее, Младший не мог не признать, что появление на его жизненном пути этой женщины в тот самый момент, когда невозможность найти Бартоломью, певунья-призрак и другие сверхъестественные явления просто сводили с ума, — событие неординарное. Удача наконец-то улыбнулась ему. От неё тянулась ниточка к Серафиме, а через Серафиму — к Бартоломью.
Документы об усыновлении, наверное, держались в секрете и от Целестины. Но, возможно, она что-то знала о судьбе незаконнорождённого сына сестры, чего не знал Младший. Какую-нибудь мелкую подробность, несущественную для неё, которая, однако, могла вывести его на след Бартоломью.
И он понимал, что должен проявить предельную осторожность. Ни в коем случае не торопить события. Все обдумать. Разработать стратегию. Он не имел права не использовать представившийся ему шанс на все сто процентов.
Вновь наполнив бокал, глядя на фотографию Серафимы, Младший вернулся в гостиную. Такая же красивая, как сестра, но, в отличие от бедняжки, живая, а потому открытая для любви. Её знания могли помочь ему в розыске Бартоломью, но посвящать Целестину в свои планы он, естественно, не собирался. А параллельно у них мог завязаться лёгкий роман, даже более серьёзные отношения.
Почему бы иронии судьбы не проявиться в том, что Целестина, тётя незаконнорождённого сына Серафимы, окажется той самой единственной, способной заполнить пустоту в сердце Младшего, которую он безуспешно искал все эти годы, не получая никакого удовольствия от беспорядочных и случайных связей. Маловероятно, конечно, учитывая убогость её картин, но, возможно, с его помощью в её творчестве произойдут качественные сдвиги. Его отличал широкий кругозор, к людям с другим цветом кожи он относился без предубеждения, так что всё могло случиться после того, как он найдёт и убьёт ребёнка.