Еще кофе. Второй кофеиновый приход не был таким потрясающим, как первый, она вспомнила, что слышала об этом раньше. Привыкание к кофеину происходило гораздо быстрее, чем к коктейлю нейровозбудителей в кофии. Нужно было увеличивать дозу, чтобы добраться до тех же высот, или выжидать утомительные рефракторные базы, чтобы снова почувствовать такой же кайф.

– Люди, повешенные на фонарных столбах, да?

– Дважды. Не я их вешала.

– А кто?

– Если честно, другие люди вроде меня. Люди, работающие на богатеев, берущие деньги за исполнение приказов, в данном случае за передачу сообщения.

– Сообщения какого рода?

– Не шути с моим боссом, иначе повиснешь на фонарном столбе.

– Но ты никогда никого не вешала на фонарном столбе?

– Никогда никого ни на чем не вешала. Это не мой род деятельности. Меня просили это сделать.

– И ты можешь отказать боссу, который просит тебя об этом?

– Я хорошо выполняю свою работу. Я просто говорю: «Давайте я объясню, почему это только все усложнит. Давайте я покажу, как это заставит тех людей, которые считают, что вы не враг, решить, что им нужно во что бы то ни стало убить вас первым, прежде чем вы сможете прийти за ними. Давайте продемонстрирую, как я могу нейтрализовать людей, которые хотят причинить вам вред».

– Ты имеешь в виду взломать их сети, похитить их…

– И да, и нет. Сопоставить социальные данные, найти руководителей, накопать на них компромат, дискредитировать их. Похитить, если нужно, но это делает их мучениками, поэтому похищение, как правило, не используется. Проще, к примеру, отвлечь их внимание на пожары. Я знаю контрактников, которые будут изучать чаты и форумы своей цели, моделировать слабые места, выявлять старые раздоры, которые можно разбередить, снова сделать значимыми. Проникать в чужую жизнь очень легко. Как только они начнут подозревать, что к ним влез кто-то чужой, они станут показывать пальцами друг на друга, пытаясь определить, кто крыса, а кто свой. Это гораздо тоньше, чем развешивать трупы по фонарям. Чище. Меньше мух.

– Ха-ха.

– Тебе, я вижу, не нравится. Я работаю на твоих врагов, уничтожаю то, что ты строишь, – та пожала плечами. – Я делаю это не потому, что ненавижу тебя. Иногда я даже восхищаюсь тобой. Но я выполняю свою работу. Если ты хочешь в чем-то преуспеть, нужно хорошо делать свою работу. Если я не смогу, кто-то другой выполнит ее за меня, так что если ты не делаешь свою работу лучше, чем люди вроде меня делают свою, то ты обречена.

Инфографика пульсировала красным.

– Я ненавижу эту штуку.

– Я не против того, что ты расстроена. Я говорю довольно неприятные вещи. И на твоем месте бы я тоже была расстроена. Я понимаю, что то, чем ты занимаешься, обусловлено не заработком, а любовью и страстью. Ты хочешь спасти мир. Спасать мир, конечно, здорово, но мне кажется, что ты не справишься. Мне кажется, что никто не сможет. Такова человеческая природа. Если мир обречен, я хочу жить в удобстве, пока он не сгинет.