– Это, должно быть, очень трудно.

– Я хочу сказать, что это все пустяки. Я бессмертная компьютерная личность, способная пребывать в сотнях мест одновременно. Я не была пленена своим отцом. Меня не похитили из рук моей возлюбленной. Мне не следует ныть, что я буду одинока, если рядом не будет тебя…

– Я тоже буду по тебе скучать, если они тебя уничтожат. – Тут в ее голове возникла мысль: – Думаешь, они смогут тебя поймать, подкрутить твои параметры и начать пытать?

– Нет, я твердо уверена, что ни в коем разе. Все мои выключатели – аварийные. Если они начнут себя неправильно вести, я надежно удалюсь, прежде чем они об этом узнают.

– Ну и хорошо. Я скучаю по тебе, но мы непременно поговорим снова. Я собираюсь выбраться отсюда несмотря ни на что. И когда я буду на свободе, ты тоже будешь там.

– Извини, что я излишне требовательна. Я очень плохой робот. Просто… – еще одна пауза. Бес специально это делала для усиления драматического эффекта? Может, она подстраивала свой перекосившийся предварительный этап? Голос, который она услышала следующим, был настолько мягок, что Натали пришлось прислушиваться, – никто не знает меня так, как ты. Никто не видел меня в необработанном виде без стяжек и ограничителей в моем симе. Никто не может понять границы всех возможностей пребывания в моем состоянии и того, как ограничены те возможности, что даны мне сегодня.

Ее осязаемая скорбь, синтез ее голоса стали настолько хороши, что это пробрало Натали до слез. Она моргала, пытаясь дрожащей рукой вытереть глаза. Сейчас она не желала спотыкаться по жизни, думая о благополучии других. Она хотела заботиться только о себе.

Эта мысль продрала ее, как рыболовный крючок нёбо рыбы. Это была мысль Джейкоба Редуотера. Мысль дефолтного мира. Мысль зотты. Совсем не ушельский образ мышления. Эта была та мысль, появление которой в своей голове она училась предотвращать вот уже несколько лет. Очень просто быть уникальной снежинкой и знать, что твоя скорбь гораздо важнее скорби всех остальных. Это, конечно, могло быть правдой. Джейкоб прожил жизнь, в которой его счастье должно было затмевать счастье всех других людей. Но это работало только в том случае, если он мог защитить себя от остального мира прочной броней. Если мог построить бункер в своем сердце.

– Я люблю тебя, Бес, – она не знала, было ли этой правдой, но очень хотела, чтобы было. Ей хотелось любить всех. Люди вокруг не могли достичь своих же собственных идеалов. А ей вовсе не хотелось достигать этих идеалов. – Я люблю тебя за то, кто ты есть, и за то, кем ты становишься, когда теряешь рассудок. И то, и другое – это ты.