– Мы можем поступить еще лучше, – отвечает Герти и берет торчащий из колоды топор. В округе Гарнер, если бы кто-то повредил древо наказаний, его бы сочли преступником и приговорили к неминуемой смерти, но кто расскажет, что мы сделали? В одном Кирстен права: в этом месте есть только одни боги – и это мы.

Передавая топор друг другу, мы по очереди врубаемся в ствол, вкладывая в каждый удар нашу ярость и нашу печаль. С трясущихся ветвей дерева за землю сыплются косы, уши, пальцы рук и ног, а когда оно наконец валится на землю, я ощущаю это каждым дюймом своего тела. Я знаю, что совсем не так смела, как девушка из моих снов, но мне хочется верить, что часть ее живет и во мне… живет в каждой из нас.

Спалив дерево, а вместе с тем и все, что оно собой олицетворяло, мы закапываем оставшуюся от него золу и украшаем пень клевером, щавельком и лютиками. Это скромные цветы, и в округе их не найти, но они символизируют хрупкость, мир и уединение.

Глядя на эти цветы, я снова осознаю, сколь многое мы потеряли, но, возможно, нам нужно было все это потерять, чтобы из утраты родилось нечто новое?

Смерть порождает жизнь.

* * *

Перед самым рассветом мы еще больше расширяем тропу, ведущую к холму, и устанавливаем на ней вешки, чтобы девушки, которые придут за нами, смогли сразу найти источник… и огород Джун.

Когда мы идем вверх по склону, Марта что-то мило напевает себе под нос. Женщинам округа запрещается это делать – мужчины воображают, будто пением можно замаскировать заклинания, но возможно, именно это нам сейчас и нужно – сотворить заклинание, чтобы все встало на свои места.

Дойдя до воды, мы выбираемся из нашей одежды. Девушки стараются не глазеть на меня, но я все равно чувствую их взгляды на своей коже.

Погрузившись в озерцо, чтобы искупаться под находящейся в последней четверти луной, мы вспоминаем каждую из погибших девушек и рассказываем истории про них, чтобы запомнить их всех до единой. Быть может, дело в лунном свете, быть может, в осознании того, что утром всем нам предстоит отправиться домой, но мы чувствуем, что души наши наконец очистились. Не смотрит ли на нас сейчас Ева, довольна ли она нами? Быть может, только этого она всегда и желала.

Когда на востоке встает окутанное дымкой солнце, мы сидим на краю плато и заплетаем друг другу волосы, кое-как приводим в порядок нашу одежду и натираем травой исцарапанные ботинки.

И не страшно, что мужчины ничего этого не заметят, мы делаем это не ради них, а ради себя… ради женщин округа и женщин предместья, ради молодых и старых, ради жен и работниц. Увидев, какими мы возвращаемся домой, они поймут, что нужно ждать перемен.