За Райкером и вторым беззаконником, сражающимся за нож, я вижу третьего беззаконника, который бежит к нам. Надо что-то делать, нельзя бездействовать.

Сбросив на землю узел с одеялами и шкурами, я вытаскиваю из него кинжал и вскакиваю на ноги. Я хочу помочь, пытаюсь помочь, но они двигаются так быстро. Мне не хочется задеть Райкера, который и без того тяжело ранен, но, если я что-то не предприму, нам никогда не добраться до берега. Я уже готова броситься в бой, когда второй беззаконник ударом сапога валит Райкера на колени и приставляет к его горлу нож. Райкер смотрит на кинжал в моей руке, и я понимаю, чего он хочет – я должна бросить ему оружие, как тогда, когда мы перебрасывали друг другу кинжал, чтобы скоротать время.

Дрожащей рукой я бросаю кинжал рукоятью вперед, мгновение мне кажется, что я не вложила в бросок достаточно силы, но Райкер ловит оружие и вонзает клинок между ребер противника – однако тот успевает полоснуть его по горлу.

Повисает мертвая тишина.

Земля перестает вращаться.

Птицы перестают петь.

А в следующий миг все невероятно ускоряется.

– Беги, – с трудом выговаривает Райкер и, истекая кровью, валится наземь.

Глава 81

Глава 81

Я стою, застыв, не зная, что делать, как дышать, когда до нас добегает третий беззаконник. Бросив взгляд на Райкера и двоих беззаконников, лежащих на земле, он рычит:

– Умереть должна была только ты.

Эти слова приводят меня в чувство… и я бросаюсь назад, в становье. Мчась на юг вдоль ограды, я пробегаю мимо опустевших засидок беззаконников, глаза мои застилают слезы. Я слышу за спиной шаги, но не оглядываюсь – не могу смотреть на мертвое тело Райкера. На место, где он погиб. Рядом с моей головой пролетает метательный нож и слегка задевает ухо. Я лавирую среди деревьев, пытаясь оторваться, но беззаконник не отстает. Он ухитряется схватить меня за плащ, разрывает его еще больше, но я лягаюсь изо всех сил, вырываюсь и продолжаю бежать. Продолжаю сражаться, хотя понятия не имею, за что. Райкер велел мне бежать, вот я и бегу – и это единственное, о чем я еще могу думать.

– Откройте ворота! – воплю я, подбежав к ним.

Я слышу, как девушки спорят: открывать или не открывать, но у меня нет времени. Мне не удастся взобраться на ограду. Теперь уже нет.

– Пожалуйста! – истошно кричу я, колотя по дереву. По лицу текут слезы, все тело дрожит. Прижимаясь спиной к воротам, я пытаюсь не думать о Райкере, о взгляде, которым он смотрел на меня, когда велел спасаться. О крови. О мертвых телах. Глядя вперед, я вижу в конце тропы едва различимую гладь озера и думаю: а что, если это наказание за мысль о том, что можно убежать от всего этого… можно стать счастливой? Неужто после всего, что со мной случилось, после того, как я выжила в лесу, пережила удар топором, спаслась от преследовавшего меня стражника, после того, как сердце мое разбилось на тысячу осколков – неужто после всего этого все закончится вот так? Неужто я погибну в самый последний день года благодати, прямо у ворот становья, приговоренная к смерти такими же девушками, как я сама?