— Капитан, расстреляйте этого паникера!

Капитан ГБ, к которому относился этот приказ, продолжал держать поднос со стаканами, но сержант, до которого смысл приказа дошел быстрее, принял поднос из рук капитана и отступил назад, чтобы не мешать тому расстрелять паникера.

Капитан расстегнул кобуру, он не спешил, и Матя успел смертельно испугаться. Алмазов шагнул к нему, будто прикрывая от опасности.

— Ну ладно, — сказал Ежов, — пошли дальше, чего уставились.

Он не успел сделать и пяти шагов, как остановился. На этот раз над трупом женщины. Женщина лежала лицом вниз, одежда на ней частично сгорела, и тело было красным от ожога.

— Тоже манекен? — спросил Ежов.

— Здесь были осужденные, — тихо напомнил Алмазов.

— Если и были — убрать!

Может, это Альбина, тупо подумал Матя. У него не было никаких оснований подозревать это, но он все равно испугался настолько, что ему стало дурно. Он даже не мог сказать, какого цвета были волосы женщины, они сгорели.

Матя оперся обеими ладонями об остаток кирпичной стены, и его начало рвать — как никогда в жизни не рвало, — весь ужас перед городом, перед бомбой, перед Ежовым соединился в этих спазмах.

Он слышал в промежутках между спазмами, как что-то кричал и смеялся Ежов, другие голоса, но слышал плохо — в ушах звенело, а когда он наконец смог открыть глаза, остальные уже ушли вперед, оставили его в начале улицы, возле обгоревшего женского трупа.

Как только Матя смог, он побрел прочь от башни. Ему казалось, что он бежит, на самом деле он часто, но мелко передвигал ноги, как совсем старый старик. Он спешил убежать от смертельных развалин.

Он пробежал мимо пустых машин и потом перешел на шаг — сил не было бежать. Надо было укрыться в институте, а потом все равно, только спрятаться…

И все дальнейшие события путешествия наркома НКВД товарища Ежова по местам взрыва ядерного устройства он узнал лишь на следующий день от Алмазова, который был вынужден пройти рядом с наркомом большую часть пути. Но радиационную опасность они с Матей не обсуждали.

Сначала Ежов и его спутники прошли улицу развалин, оказались на площади перед бывшей ратушей — от нее осталась груда камня, а у кирхи только снесло колокольню и крышу. Они заходили внутрь кирхи. Там заметили какое-то движение. Думали, что человек, стали стрелять, но оказалась собака, ее убили. Впрочем, больше живых существ в городке не видели. Ближе к вышке даже земля спеклась, как будто керамическая посуда. Она звенела под ногами, и кирпичи стали стеклянными. Даже руин зданий там не осталось — лишь спекшиеся и оплывшие обломки кирпичей. Даже танки, стоявшие рядом с вышкой, оплыли, как кисельные… А на месте вышки была воронка — неглубокая и уже наполнившаяся водой.