— Для этого ты должен отвезти все расчеты в Европу или в Америку. Если я тебе пригожусь для этого, я готов в любой момент, выдай только буханку хлеба и новые сапоги, — мрачно пошутил Капица. Шутка была опасной даже здесь, в комнате, где сидели полтора десятка физиков.
— К сожалению, — откликнулся Александров, — теперь у Сталина есть по крайней мере два-три года форы, прежде чем весь мир сообразит, что без бомбы не проживешь. А за это время он сможет такого наворотить… — Александров присвистнул, все смотрели на Матю, и, как ему показалось, с ненавистью. Он ушел, хлопнув дверью, потому что решил, что они ему просто завидуют. И это всегда было и будет. Правда, в одном он был с ними согласен — теперь, после первого успеха, их шансы выйти отсюда живыми сильно уменьшились.
Матя ждал головной боли, тошноты — он знал о некоторых симптомах радиационного облучения, но пока Бог миловал. Алмазов жаловался на мигрень, но Матя успокаивал его — вернее всего, Ян переутомился. Ян не сказал Мате, что у него начали выпадать волосы, он даже поначалу не связал это со взрывом, а врач в госпитале сказал, что это нервное.
На двенадцатый день пришла наконец шифровка из Москвы — отбыть самолетом для отчета на Политбюро. Вызывали Матю и Алмазова. Последнему приказано было забрать все проявленные пленки, фотографии и образцы.
Глава 5 Апрель 1939 года
Глава 5
Сидеть и мерзнуть в подвале не было сил. Но и выходить днем было слишком опасно. Хоть и шел дождь, было сумрачно и пасмурно, все равно их заметят, как только они выйдут в тундру. С другой стороны, с каждым часом, с каждой минутой растет опасность того, что на полигон приедут всякого рода специалисты и начнут подводить итоги.
Когда еще через час Андрей выглянул из подвала, он увидел, что дождь усилился и смешан со снегом.
Он подумал, какие сейчас придумывают предлоги эти специалисты и охранники, которым надо вернуться на полигон, отыскать и опознать трупы, измерить разрушения, только чтобы не вылезать в эту страшную непогоду.
Но дальнейшее зависело, разумеется, от того, насколько начальство убеждено, что надо спешить и начинать работы сразу.
Поставив себя на место начальства, которое все равно останется под крышей, в тепле и уюте, при стакане водки, Андрей решил, что он бы уж наверняка погнал подвластных ему мыслителей и воинов разбираться с тем, что они натворили. О чем и сообщил, спустившись в подвал, Альбине.
— А слон? — спросила Альбина.
— Что вы имеете в виду?
— А слона тоже убили?
— Боюсь, что убили, — сказал Андрей и понял, что ему жалко профессора Семирадского куда больше, чем несчастного слона.