Адепт помолчал.

– Чушь, – заявил он с той же непреклонностью.

– Говори что хочешь, но готов поспорить, что это тебя гложет, – сказал Тал.

– Вы пишете правой рукой, господин Чаросса? – спросил адепт.

– Что? – удивился Тал. – Да.

– Из этого не следует, что ваша левая рука чем-то хуже. Разве один глаз для вас ценнее другого?

Адепт не повышал голоса, но в его словах явно звучала угроза лишить Тала ненужного глаза. Уши Тала непроизвольно дернулись, когда он покачал головой.

– Оба глаза важны, – продолжал адепт. – Это тело гарантирует, что вы не будете препятствовать инквизитору Канве, пока другие мои тела выполняют более важные задачи. Так вам понятнее?

Тал скривился.

– Вы один и тот же человек, – сказал он. Ему пришла в голову мысль: – Вы когда-нибудь…

Адепт повернул к нему пустое лицо, и Тал передумал.

Адепта Бдения он больше не задирал и молча шел, глядя, как на горизонте вырастает Антрацитовый Шпиль. Инквизитор Канва вернула ему меч. Он не сомневался, что оружие ему сегодня пригодится.

Где-то через час адепт, шагавший рядом с Талом, замер как вкопанный. В своей неподвижности он скорее походил на бутылку, обернутую белым шелком, чем на человека. Тал помахал рукой у него перед глазами – вернее там, где под маской, по его расчетам, должны были находиться глаза.

– Эй, – сказал он. – Что происходит?

Бутылка молчала. Тал не рискнул схватить адепта за плечи и встряхнуть.

Он внезапно понял, что впервые с того момента, как он попался на глаза карсажийцам на борту «Спокойствия», за ним никто не следит. Канва и ее команда шли впереди, но если он не станет мешкать, они нескоро заметят его отсутствие. В нем зудело желание сбежать, как будто он вернулся в школу и отчаянно пытался увильнуть от сдачи экзамена, который, Тал был уверен, он провалит.

Но теперь он куда лучше понимал, какие могут быть последствия. Попытка побега до того, как они доберутся до Шпиля, лишь разозлит Канву.

– Эй, Инквизитор! – крикнул он вместо этого. – Твой волшебник сломался!

Они не обернулись. Как выяснилось, они тоже остановились – их адепт точно так же замер на месте. Прежде чем Тал успел что-то сделать, адепт рядом с ним закричал.

Крик этот напоминал вопль животного или ребенка. Тал многое повидал в своей жизни, но раньше он, по крайней мере, понимал, что происходит, и сколько это может продлиться. Тут же адепт кричал так, словно впервые испытывал боль. Адепт впереди тоже закричал, посылая волны ярости и отчаяния в изменчивое небо.