Юноша повернулся к холму, на котором Нок нашла след василиска. Быть может, ему действительно нужно изыскать способ натравить чудовище на это кровожадное войско Лиги, как предложил Раинульф? Что, если василиск – это подарок Белой Королевы ее народу? Быть может, Белая Королева уже давно вернулась и эти чудовища – знак того, что она вступила в войну с лигистами? Василиск, великан Гидеон, Туманный волк, другие создания из сказок, мифов и легенд, облекшиеся плотью… и, конечно же, Фелиция?

Швертвальдские повстанцы казнили Ольмо, Сару и ту неизвестную Милану женщину… Казнь каждого из них была преступлением. Но то, что произошло у моста… Это злодеяние в сотню раз хуже. Так отчего же он колеблется, не решаясь сражаться на стороне повстанцев? Василиск мог бы помочь ему в этой войне, стать его орудием…

Но юноша помнил о том, что желание отомстить не должно стать путеводной звездой, предопределяющей его поступки. Если он хочет сделать этот мир – или хотя бы Цилию – лучше, то ему нельзя поддаваться искушению и самому становиться убийцей. Большинство солдат в войске Николо Тримини, которые могли бы погибнуть от чар василиска, это простые ремесленники или крестьяне. Как тот бочар. Они не виноваты в резне у моста. И если Милан позволит василиску напасть на отступающее войско, он окажется ничем не лучше тех, кто отдал приказ о казни беженцев. Его задача – хранить и защищать этот остров. Как и надлежит верховному священнику…

Милана бросило в холод от этой мысли. Он не хотел становиться верховным священником, всеми силами пытался избежать обучения в Красном монастыре! Он так отчаянно противился этому…

Юноша посмотрел на Нок. Она молча наблюдала за ним. Не задавала вопросов. Ни к чему не принуждала. В этом Нок отличалась от Фелиции. Она словно излучала силу и спокойствие. Нок стала для Милана идеальной спутницей. А ведь при этом… Юноша был вовсе не уверен, что именно он выбрал ее в спутницы, а не наоборот. В конце концов, она сама пришла к нему.

– Почему ты отправилась сюда со мной? Нужно быть безумцем, чтобы выслеживать василиска. Любой разумный человек попытается убежать от этого чудовища как можно дальше.

Нок не отвела взгляда и одарила парня тонкой улыбкой, в которой ему всегда виделась толика иронии.

– Возможно, мне наскучило всегда поступать так, как надлежит разумному человеку. Так, как все от меня ожидают. А может быть, ты просто нравишься мне куда больше, чем следовало бы.

Милану вспомнилась их первая ночь. Как Нок рассказала ему, что может пробудить в ней страсть. Как показала, что все, о чем ему доводилось прежде читать, ни в коей мере не отражало великолепия плотской любви! А ведь Милан немало прочел о плотских утехах, в том числе и в «Десятидневе», книге Джованни д’Аквино, которая считалась самым непристойным литературным произведением в истории империи. Отец Милана часто называл плотскую любовь поверхностной и пресной, сравнивая ее с пламенем вспыхнувшей соломы, – засияет на мгновение да погаснет, не согрев. «Тот, кто не испытывал этого горения, никогда не любил…» – с улыбкой подумал Милан.