Дальше объяснять не было необходимости.

– Легкая служба, Питер. Ты это заслужил.

– Так они мне и сказали.

– Передавай привет Штепселю. И Гриру, если увидишь.

Питер кивнул. Сказать он ничего не мог при водителе.

– Когда в Кирни?

– Через два дня.

– Смотри в оба. Апгар сказал, что там тяжело стало.

– Ты тоже.

Она глянула на водителя, который пристально смотрел на рулевое колесо, потом снова на Питера.

– Не волнуйся. То, о чем мы говорили до этого. Оно не закончилось, о’кей?

Он ощутил в ее словах то, что она хотела сказать, но не могла. Машины позади начали нетерпеливо газовать. Все ждали лишь их.

– Сэр, нам правда надо ехать, – сказал водитель.

– О’кей, мы закончили.

Алиша в последний раз поглядела на Питера.

– Я серьезно, Питер. Все будет хорошо. Повидайся с мальчишкой обязательно.

27

27

Боль настигла ее, будто запоздавший поезд, с грохотом остановившийся у платформы, под ласковым техасским солнцем и голубым небом, в конце сентября. Эми была во дворе, присматривала за детьми, которые играли. Еще пара минут, и прозвонит звонок, чтобы дети вернулись внутрь, на уроки, а Эми вернется на кухню, помогать готовить ужин. Небольшой отдых посреди дня, наполненного непрекращающимися делами, сменяющими друг друга. Кончился ланч, убрали тарелки, детей выпустили во двор, чтобы они поиграли, выплеснули энергию, скопившуюся с утра, и Эми пошла следом за ними, став на краю площадки, достаточно близко, чтобы наслаждаться их жизненной энергией, но и не слишком, чтобы дети не втянули ее в свои игры. Это были ее любимые тридцать минут всего дня, Эми просто стояла, закрыв глаза и запрокинув голову, вбирая лучи осеннего техасского солнца. И тут пришла боль. Грудь сдавило так, что она резко согнулась, пошатнувшись и тихо вскрикнув, однако даже этот тихий вскрик не остался незамеченным, несмотря на окружающую суету.

– Эми? Ты в порядке?