— Подберите ж пистолет та врежте цей стерве, шоб не голосила вона! — прогудел Ефим, выкручивая руки назад лежащему на груди лейтенанту.

Константин Аристархович мгновенно сориентировался. Погрозив Лахониной пистолетом, он полез в карманы лейтенанта:

— Ключи у него — все!

Лейтенант рванулся и выругался, но Пивнев держал железно.

— Давайте-ка его вместо адъютанта, — предложил Тяжелов.

— И то, но чем-то бы связать — самбист! Вместе тренировались… — Ефим говорил по-украински только когда волновался. Сейчас он был в своей обычной невозмутимой форме.

— Сымите-ка ваш поясок! Да подержите ему ручки. Туточки мне недавно урок один прэподал… Да вы, я вижу, не слабого десятка… Вот так!… Вот и вы, ученый, поучитесь. Ручки в петельку и потянем…

— Ну, Фима, жить тебе до полудня! Пойдешь под трибунал!

— Нэ журысь, коханый, трибунал — цэ тэбэ, ты знал, шо робыв… Ще колы Авдеева садыв…

Пивнев снова перешел на русский:

— Я думал, убили они его…

— Немного не дошло, — отозвался Тяжелов.

— Ну, пошли, Федя. Пинаться не будешь? А то — понесем.

— Ладно, черт с вами — дураками!

Произведя замену, Ефим открыл наконец подвал. Измученные и подавленные, поднимались они навстречу новому дню.

— Нуриев, можешь быть свободным, — сказал Пивнев солдату, но тот и ухом не повел.

— Лейтенант придет!

— Лейтенант не придет! — с нажимом сказал Авдеев. — Ну да ладно, карауль! Только не вздумай стрелять, а ты сиди смирно! Я сейчас зама по строевой найду…

В вестибюль чуть не бегом вошел подполковник, зам по тылу, ведя за руку Алешу, они нос к носу столкнулись с адъютантом.

— Ну, говорил я, что ты все выдумал. Вон твой адъютант, а ты меня уверял, что он арестован!