Воинственные и безжалостные, умбуру не были жестокими. Церемонии посвящения у них были трудными, но не кровавыми. Врага, или даже чужака, убивали по необходимости – он представлял угрозу, – но война рассматривалась как своего рода мужественная игра, ее вели с минимумом ненависти и без малейшего презрения к противнику. Отважный враг, павший в бою, был вправе рассчитывать на услады Конахи, равно как и любой из умбуру. По крайней мере, так было в старые добрые времена, объяснил Игрищев: контакты с землянами, пусть и не очень тесные, породили новые замыслы относительно завоевания, эксплуатации, рабства – как минимум у тех умбуру, что обитали на востоке.

Затем Игрищев вернулся в Порт-Металл, поручив Тераи завязать, если получится, дружественные отношения с проживающим по ту сторону Ируандики племенем ихамбэ.

– В этой области они более влиятельны, чем умбуру, но ведут себя крайне сдержанно и осторожно. Мне так и не удалось по-настоящему с ними сблизиться. Но именно они – ключ к этой части северного континента, пусть даже лишь благодаря соседству с империей Кено и тому факту, что их территория по своему геологическому строению должна быть более богатой доступными минералами, чем территория умбуру. Сближайтесь с ними осторожно. Ваш лев, как это вышло здесь, вероятно, поможет в этом, создав вам ореол сверхчеловека.

– Но я не знаю их языка!

– Многие из них говорят на умбуру, и сам язык ихамбэ – искаженный умбуру, если только все не обстоит ровно наоборот. Как я вам уже говорил, разделение между этими народами, должно быть, произошло не слишком давно. Что не мешает им питать открытую ненависть друг к другу.

После ухода Игрищева Тераи понял, что, несмотря на богатую приключениями островную юность и не слишком продолжительное, но насыщенное событиями пребывание на Офире II, ему еще многому предстоит научиться, чтобы стать опытным обитателем леса. Не будь Лео, он бы часто возвращался с охоты без добычи, тогда как Кильно, Хорон или Кебу, чаще всего сопровождавшие Тераи, легко и непринужденно отслеживали зомбаров, хокило, даже хитрых и трудноуловимых бираков. Но, набираясь опыта, он вскоре научился верно истолковывать примятую траву, поцарапанную кору деревьев, сломанные ветки и через несколько месяцев – за это время ему удалось к тому же обнаружить несколько ценных месторождений – вполне мог сойти за настоящего умбуру. Все более и более тесные узы дружбы связывали его с Кильно, и эта дружба стала, как ему казалось, нерушимой после трагедии, случившейся у водопада Хан.

Водопад находился на Тиланике, примерно в десяти километрах от деревни, вверх по течению. Река бурлящим каскадом низвергалась с сорокаметровой высоты, а в солнечную погоду в небе постоянно сверкала радуга, вследствие чего это место являлось священным для умбуру. В путь они отправились ввосьмером: Тераи, Кильно, его жена Оэтаа и Хорон – в первой пироге, еще четверо воинов, в том числе Кебу, – во второй. Они рассчитывали найти чуть выше водопада редкие плоды укебе, которые, будучи намазанными на мясо, оказывали противогнилостный эффект, – приближалась зима, и пора было запасаться провизией. Укебе росли лишь на склонах холмов Тобо. Тераи, в надежде заполучить натуральный антибиотик, из которого, возможно, удастся извлечь пользу земным врачам, попросил взять в поход и его. Лео на сей раз предстояло остаться в деревне – лишнего места в пирогах не нашлось.