Однако, сказал он себе, все пойдет не так. Из-за того, что он только-только вернул себе расположение супруги; из-за того, как прекрасны была ее блестящая шерсть и изящные лапы, все казалось еще тяжелее, еще несправедливее – будто удар ножом в самое сердце. Потому что у него не было другого выбора, иначе как снова предать ее, и на сей раз без всякой надежды на прощение.

Он бесшумно дошел до причала, отвязал лодку и забрался в нее. Он собирался переплыть море в обратную сторону. Пусть бы он погиб в этом плавании, пусть бы черные волны поглотили его! Разве не лучше ему исчезнуть и позволить взойти чистому дню вместо того, чтобы живому встречать волну, нарастающую на горизонте? Не лучше ли взять меч и оросить рождающуюся зарю своей бесполезной кипящей кровью?

Его невольно передернуло от отвращения при мысли о трусости, породившей подобное желание. Как же он отмоет со своей расы бесчестье, которым запятнал ее, если сейчас убьет себя?

Он столкнул лодку в море и беззвучно погрузил весло в воду. Мысли его вновь обрели равновесие. Он снова думал о своих друзьях, об экипаже. О приключениях и испытаниях. Об окоченевшем теле Феоместора, которого не смогла спасти даже магия Аттика. И внезапно вся сложность мира опала, как опадает буря, уступая место солнцу его родной страны, опаляющему бухты и холмы, лишающему тени каждый камень, каждый кипарис, так, что все становилось простым, на секунду замирало в абсолютной ясности. Ему явилась простая, правильная и прекрасная истина – свобода не зависит от обстоятельств или случайностей. В его власти было поступить достойно – или нет.

И пока он подгонял лодку вперед ударами весел, рассвет сжал маленький мирок Отона в своих краснеющих пальцах.

* * *

– А где Эврибиад?

Фотида подскочила и побежала к берегу. Плавтина, которая даже не заметила, что людопес исчез, кинулась вслед, с трудом за ней поспевая. Задыхаясь, она нагнала людопсицу там, где должна была быть привязана лодка – и увидела, что челнок исчез, а с ним и сам воин. Слишком поздно. Они переглянулись.

– Он сбежал! – в ярости вскричала Фотида. – Вы не представляете себе, на что способен этот безумец! А нас он оставил здесь, посреди моря! Какой идиот…

– Не тревожьтесь, – Плавтина старалась, чтобы тон ее звучал ободряюще. – С ним не может произойти ничего серьезного. Как вы полагаете, что он собрался делать?

– Собрать небольшое войско, устроить бунт, оскорбить Отона… Я не знаю. Я говорю глупости. Ох…

Она вдруг задрожала и принялась заламывать лапы. Плавтина шагнула вперед, положила ей руку на плечо.