Долгую секунду Тейерн таращится на меня, его лицо искажается, когда мысли приводят его к верному умозаключению. Когда же он снова начинает говорить, леденящая дрожь, какой я ни разу не слышала, пронизывает его голос:

– Ты убила его?

– У меня не было выбора.

Мышца дергается у него на щеке, когда он сжимает и разжимает челюсти. Затем он спускается по лестнице, однако его шаги жутко медленные, спокойные. Как у хищника.

Я расправляю плечи.

– Тейерн. Он собирался…

– Я говорил тебе не делать глупостей. Ты убила паучьего короля? С ума сошла?

– Он собрался убить всех, – отвечаю я уверенно. – Мне нужно было его остановить.

– Ронин был единственным, кто препятствовал империи и Казаину развязать войну. Он поддерживал мир дольше, чем кто-либо на Тие может припомнить. Но ты, – говорит он, усмехаясь, – ты думаешь, что знаешь все лучше других? Меньше месяца назад ты даже не знала, что являешься шаманкой.

Я тру свои костяшки большим пальцем, пытаясь абстрагироваться и не позволить обвинениям Тейерна меня задеть.

– Он хотел, чтобы королевства начали войну. Он участвовал в заговоре, желая уничтожить Тий, начав с того, что хотел помочь королеве Мейлир убить всех на севере. Она прибудет в лагерь к рассвету, если еще не там, а ты тратишь время, стоишь здесь и ругаешься, хотя не знаешь и половины того, что узнала я?

– Разве ты не понимаешь? – шипит на меня он. – Это все не важно. Если род Ялаенгов нападет на казаинские земли, у кланов не будет другого выбора, как ответить. Огнерожденные владыки не смогут сохранить нейтралитет, особенно если все узнают, что я помог тебе убить Ронина.

У меня дрожат руки, но я прикладываю все силы, чтобы не поднимать их. Мне хочется со всего размаха ударить Тейерна, чтобы привести в чувство, однако тогда все будет только хуже.

– Ты не слушаешь меня. Ронин собирался всех предать. Он собирался позволить королеве Мейлир убить всех гостей в своем поместье сегодня, включая тебя, потому тебе полагалось там быть.

– И кто подтвердит твои слова? Королева Мейлир? Если она и впрямь идет с армией к равнинам, то никто ей не поверит. Никто не поверит ни одному эвейвианцу. – Тейерн внезапно выглядит уставшим, потирая рукой лицо. – Не важно, правда ли или нет то, что ты говоришь, факт остается фактом: без Ронина никто не сможет сохранить перемирие.

– Ты не прав. Есть я.

– Только глупцы переоценивают свои собственные возможности, – говорит он, повторяя то, что сказал мне уже однажды.

Я замираю, холодок бежит у меня по спине.

– Я сделала то, что должна была, и мне все равно, понимаешь ты это или нет.