– Мне очень жаль его, поверь, дорогая моя, – сказала она. – Ты ведь знаешь, что, если я тебе понадоблюсь, я всегда рядом.

Едва Люси ушла, как дверь спальни Корделии отворилась, и вошел Алистер; выглядел он смертельно уставшим, в уголках рта и у глаз залегли тонкие морщинки. Черная краска частично смылась, в волосах виднелись совершенно неуместные осветленные пряди.

– Mâmân, наконец, уснула, – заговорил он, присаживаясь на край кровати. – Она все плакала и жаловалась Райзе, что ее будущий ребенок не увидит отца. А я считаю, что этому ребенку очень повезло.

Прежняя Корделия упрекнула бы брата за такие слова. Но сейчас она просто села и протянула руку, чтобы погладить его по щеке. Щека была колючей, и Корделия с трудом вспомнила, когда Алистер начал бриться. Может быть, это отец научил его бриться, завязывать галстук, вдевать запонки в рукава? Если так и было, она этого не помнила.

– Алистер joon[45], – сказала она. – Этому ребенку очень повезло, но не потому, что наш отец мертв. А потому, что у него будет такой брат, как ты.

Алистер повернул голову, спрятал лицо в ее ладони, взял ее запястье.

– Я не могу оплакивать своего отца. Что я за человек после этого?

– Любовь – сложная штука, – ответила Корделия. – Она живет в глубине души, несмотря ни на что. И в конце концов ты понимаешь, что она сильнее гнева, обиды и ненависти, ведь только те, кого мы любим, в состоянии причинить нам настоящую боль.

– Он сказал тебе что-нибудь вчера вечером? – спросил Алистер и, поймав удивленный взгляд Корделии, объяснил: – Он погиб в районе Шеперд-маркет, в нескольких кварталах от Керзон-стрит. Нетрудно было догадаться, что он навещал тебя.

– Он ничего мне не сказал, – медленно произнесла Корделия. Алистер выпустил ее руку, и она некоторое время сидела, сцепив пальцы, глядя в никуда. – Отец говорил с Джеймсом. Просил у него денег.

– Сколько?

– Пять тысяч фунтов.

– Черт возьми! – выругался Алистер. – Надеюсь, Джеймс выгнал его взашей.

– Ты не думаешь, что Джеймс должен был дать ему денег? – спросила Корделия, заранее зная ответ. – Он сказал, что дом в Сайренворте требует ремонта.

– Ложь, – отрезал Алистер. – Деньги на содержание поместья идут из доходов матери. А у отца огромные долги в пабах и игорных домах по всему Лондону. Деньги твоего мужа перешли бы в руки кабатчиков и ростовщиков. Так что на этот раз Джеймс поступил правильно – хотя я не думал, что когда-нибудь скажу подобное.

– Боюсь, что я отнеслась к этому иначе, – призналась Корделия. – Я рассердилась на Джеймса за то, что он отказал отцу и выгнал его на мороз, хотя знала, что Джеймс ничем не мог ему помочь. И что я после этого за человек?