В доме, где больше никто не жил, кроме старухи, Хайд снимал две комнаты. Обставлены они были дорого и с большим вкусом. В стенном шкафу теснились ряды бутылок с превосходным вином, посуда была серебряной, столовое белье изящным; на стене висела великолепная картина – как предположил Аттерсон, подарок Генри Джекила, который считался знатоком живописи. Полы были устланы толстыми коврами.
При этом в обеих комнатах царил кошмарный беспорядок, словно здесь только что прошел обыск. На полу повсюду валялась одежда с вывернутыми карманами; ящики комодов оставались выдвинутыми, а в камине виднелась горка серого пепла, словно там сожгли множество бумаг. Инспектор пошевелил пепел и извлек из него корешок зеленой чековой книжки, нетронутый огнем; за дверью обнаружилась верхняя часть все той же трости, и это привело полицейского в полный восторг. А посещение банка, в котором обнаружился счет на несколько тысяч фунтов, открытый на имя убийцы, окончательно развеселило инспектора.
– Будьте уверены, сэр, – заявил он Аттерсону, – он у нас в руках. Вероятно, он совсем потерял голову от страха, иначе, конечно же, не оставил бы таких улик и не стал бы жечь чековую книжку. Ведь деньги для него – это спасение. Нам следует только установить дежурство в банке и опубликовать объявление с описанием его внешности.
Однако с описанием вышла неувязка. У мистера Хайда практически не было знакомых, даже хозяин служанки, рассказавшей об убийстве, видел его всего дважды. Он никогда не фотографировался; а те немногие, кто видел его, сильно расходились в своих описаниях, как это обычно и случается с очевидцами. Только в одном все сходились: при виде этого человека невольно оставалось ощущение какого-то уродства, хотя никто не мог с уверенностью сказать, какого именно.
Случай с письмом
Случай с письмом
Уже ближе к вечеру Аттерсон оказался у дверей дома доктора Джекила. Ему открыл Пул и тотчас проводил гостя через кухню и двор, который некогда был садом, к строению, которое называлось то лабораторией, то анатомическим театром. Доктор купил свой особняк у наследников одного знаменитого хирурга, но поскольку питал склонность не к анатомии, а к химии, изменил назначение неуклюжего строения во дворе.
Джекил впервые принимал нотариуса в этой части своих владений, и Аттерсон с любопытством смотрел на угрюмое здание. Когда гость вошел внутрь, пройдя через анатомический театр, в котором когда-то толпились оживленные студенты, а теперь пустой и молчаливый, он испытал странное тягостное чувство. Вокруг виднелись лабораторные столы, заставленные химическими приборами, пол был засыпан опилками и соломой; через пыльный застекленный купол слабо пробивался свет. В конце помещения виднелась лестница, ведущая к двери, обитой красным сукном. Слуга отворил перед Аттерсоном эту дверь и впустил его в кабинет доктора – просторную комнату, заставленную стеклянными шкафами. Кроме шкафов, здесь также находилось большое стоячее зеркало и письменный стол. Три окна кабинета, забранные решетками, выходили во двор. В камине пылал огонь. На каминной полке стояла зажженная лампа, едва рассеивавшая сумрак.