Доктор Джекил, бледный, измученный и, по-видимому, смертельно утомленный, сидел у огня. Он не поднялся навстречу гостю, а только протянул ему ледяную руку и поздоровался. Голос его показался нотариусу изменившимся.

– Итак, – сказал Аттерсон, едва Пул удалился, – вам известно о случившемся?

Доктор вздрогнул.

– Газетчики кричат об этом на площади! Я слышал их голоса даже из столовой…

– Погодите, – прервал нотариус. – Кэрью был моим клиентом, но и вы также мой клиент, и я хочу знать, что мне делать? Надеюсь, вы не были настолько безумны, чтобы спрятать у себя этого негодяя?

– Аттерсон, – воскликнул доктор, – даю слово чести, что никогда больше не увижусь с ним! С этим покончено. К тому же он не нуждается в моей помощи; вы не знаете его так, как знаю я. Он в безопасности, и попомните мое слово: никто и никогда его больше не увидит!

Нотариус мрачно выслушал. Некоторая сбивчивость и лихорадочное возбуждение доктора Джекила ему не понравились.

– Вы говорите очень уверенно, – заметил Аттерсон. – И надеюсь, не ошибаетесь; ведь если начнется расследование, может быть упомянуто и ваше имя.

– На этот счет я спокоен, – ответил Джекил. – Для этого есть все основания, но я не могу никому о них сообщить. И все же я хочу попросить у вас совета. Я… я… получил некое письмо и теперь не знаю, следует ли мне передать его полиции. Я хочу показать его вам, Аттерсон. Уверен, что вы разберетесь и поступите как должно.

– Видимо, вы опасаетесь, что это письмо поспособствует его аресту? – спросил нотариус.

– Нет, – ответил Джекил. – Судьба Хайда меня больше не заботит. Я порвал с ним. Я беспокоюсь о своей репутации: эта гнусная история может бросить на нее тень.

Аттерсон помолчал, раздумывая. Его поразил эгоизм друга, но вместе с тем слова Джекила отчасти успокоили его.

– Хорошо, – наконец сказал он, – давайте ваше письмо.

Письмо было написано странным, с наклоном влево, почерком. Мистер Хайд в весьма скупых словах просил своего благодетеля мистера Джекила, которому так недостойно отплатил за его безмерное великодушие, не подвергать себя опасности и не пытаться его спасти, так как сам он, мистер Хайд, имеет возможность бесследно исчезнуть. Письмо понравилось нотариусу: оно проливало вполне благоприятный свет на странные отношения между его другом и Эдвардом Хайдом. В конце концов Аттерсон мысленно упрекнул себя за прежние подозрения.

– А где конверт? – спросил он.

– Я бросил его в камин, – ответил Джекил, – прежде, чем сообразил, что делать это не следовало бы. Но на нем не было почтового штемпеля, письмо доставил посыльный.