Маленькие огни, Старший Брат

Маленькие огни, Старший Брат

1

1

Яростная гроза осталась в прошлом. Минуло три недели. Лето, влажное и жаркое, по-прежнему царило в восточной Виргинии, но учебный год уже начался, и неуклюжие желтые школьные автобусы катили по ухоженным сельским дорогам Лонгмонта. В не столь далеком Вашингтоне, округ Колумбия, начинался очередной год законодательной деятельности, слухов и намеков в привычной атмосфере шоу уродов, столь любимой национальными телеканалами, с запланированными информационными утечками и обволакивающими облаками паров бурбона.

Все это никак не отражалось на прохладе кондиционированных помещений подземного комплекса, расположенного под двумя старинными особняками. Единственное изменение коснулось Чарли Макги: она тоже пошла в школу. Идея принадлежала Хокстеттеру. Чарли поначалу воспротивилась, но Джон Рейнберд ее уговорил.

– А что в этом плохого? – спросил он. – Такой умной девочке, как ты, негоже отставать от сверстников. Это дерьмо… извини, Чарли, но, клянусь Богом, я иногда жалею о том, что бросил учебу после восьми классов. Тогда я бы не мыл полы, будь уверена. А кроме того, учеба помогает скоротать время.

И она это сделала – для Джона. Появились учителя: молодой мужчина учил ее английскому, женщина постарше – математике, женщина помоложе, в очках с толстыми стеклами, – французскому, мужчина в инвалидном кресле – естественным наукам. Она их слушала и вроде бы училась, но делала это для Джона.

Трижды Джон рисковал своей работой, чтобы передать записки ее отцу, и она чувствовала себя виноватой, а потому хотела сделать хоть что-то, что могло понравиться Джону. Он приносил ей новости от отца: тот в порядке, рад, что Чарли жива-здорова, и он участвует в их экспериментах. Это ее опечалило, но теперь она достаточно повзрослела, чтобы понимать – во всяком случае, немного, – что лучшее для нее – не всегда лучшее для ее отца. И уже начала задумываться над вопросом: а может, именно Джон знает, что лучше для нее? Он был искренним, забавным (всегда ругался и тут же просил прощения, вызывая у нее смех) и очень убедительным.

Десять дней после отключения электричества он даже не заикался о поджогах. О серьезном они говорили только на кухне, где, по его словам, не было «жучков», и всегда шепотом.

В тот день он спросил:

– Ты еще не думала об этих огнях, Чарли? – Теперь он называл ее исключительно Чарли – не «детка». Она попросила его об этом.

Ее начало трясти. После случившегося на ферме Мандерсов такое происходило с ней при одной мысли о зажигании огня. Она вся холодела, тело напрягалось, ее трясло. В отчетах Хокстеттера это называлось «мягкой фобией».