Жили на свете две девочки, которым однажды в лесу явилось или почудилось что-то странное…
Телесный художник
Телесный художник
В гинекологическом корпусе больницы Святого Пантелеимона, как обычно, раздавались добродушные шуточки о «соревновании» – кто, мол, сподобится родить в самый канун Рождества? Дамиан Беккет совершал утренний обход после бессонной ночи, кровавой и тревожной, и не стал участвовать в веселой беседе. Его самая последняя пациентка помещалась в дальнем крыле здания, напоминавшего катакомбы, в особом, занавесом отделенном отсеке для тех, кто потерял или может потерять ребенка, чей ребенок получил родовую травму или находится в опасном состоянии. Слегка насупившись, доктор Беккет шагал между койками, не слишком-то вслушиваясь в мяуканье и причмокиванье младенцев, в приветствия мамашек. Хмурость его проистекала частью оттого, что новорожденный этой пациентки, несчастный огрызочек плоти в инкубаторе, в отделении интенсивной терапии, чувствовал себя неудовлетворительно. Частью же – оттого, что из-за накопившейся усталости он никак не может припомнить фамилии пациентки. Так не годится. Ребенок должен поправляться. А мозг должен отзываться на запрос.
Не заметил стремянку, покуда чуть не налетел на нее носом. Стремянка очень высокая, из сверкающего алюминия, установлена прямо под круглым плафоном лампы дневного света. Встал как вкопанный, не выругался, но почувствовал дурноту от замедленности собственных реакций, уставился на слепивший его свет. На самом верху стремянки различил какую-то фигуру, облаченную, как ему показалось, во что-то бледное, сияющее, полупрозрачное, причем стоял этот кто-то опасно, на цыпочках, да еще и тянулся вверх. Голова неведомого создания в свете плафона казалась звездой с раскидистыми белыми лучами. Доктор Беккет проговорил угрюмо, что стремянка нарушает технику безопасности, ее следует убрать с прохода. Из рук существа вдруг свесились вниз, влажно замерцали в слишком ярком свете странные алые ленты. И послышалось призрачное позвякивание. Что здесь вообще происходит? – спросил доктор Беккет, хмуро воззрившись вверх.
Старшая медицинская сестра Мак-Киттерик, очутившись под боком, ответила, что, вообще-то, это его, доктора Беккета, предложение: здесь работает студентка художественного колледжа. Студентка не пожалела времени и материалов оживить больничный покой к празднику, украсить ярко и оригинально. Доктор Беккет сам рекомендовал это комитету колледжа по общественным связям, мысль удачная. Ах да… ах да, конечно же, сказал Дамиан, но согласитесь, это все же опасно. Его притупленному сознанию открылось наконец, что там, за стремянкой, потолок больничного покоя изукрашен целой радугой из цветных пластмассовых полосок, лоскутов индийской, судя по всему, ткани с пришитыми к ней и там и сям крошечными зеркальцами. А еще прикреплены латунные колокольчики и целыми гроздьями – турецкие амулеты с бусинами в виде человеческого глаза; кажется, считается, что такие от сглаза берегут. Что и говорить, мрачный больничный свод оживился. И стал от этого, пожалуй, еще мрачнее…