– Вижу, веник валяется, – приглядевшись, констатировал Арно.

– Что же, все-таки случилось? – поинтересовался Глеб. Это домовой что ли с веником на вас напал?

– Да, нет, видимо, кошмар мне приснился … – отмахнулся Николай Михайлович. А где же наш проводник? Арно подошел к печи и заглянул наверх.

– Его там нет… – развел он руками. Кстати, почему нам не разрешили ходить в тот угол?

– Может, заглянем? – предложил спутникам Серов и, не дождавшись ответа, быстро направился к дальней западной стене избы.

– Может, не стоит? – Арно, поднявшись с матраса, открыл саквояж и вытащил из него один из освященных клинков.

– Да тут дверца железная, кованная, да красивая какая … – послышался голос следователя.

– Не тронь! – заорал с порога ворвавшийся в сторожку егерь Меньшиков. Но было уже поздно. Глеб отворил таинственную дверцу…

Здесь в лицо всем хлынули потоки голубоватого сияния и они узрели перед собою странную, сюрреалистическую картину. Посреди залитой призрачным светом просторной залы прямо в воздухе висело огромное кисейное, будто бы полотно. Сотканное, казалось, из молочно-белого тумана… Перед ним, спиной к гостям, стояла высокая человеческая фигура и медленно водила обеими руками вверх и вниз… Вверх и вниз… Словно повинуясь этим жестам, на полотне одна за другою медленно проявлялись тысячи сияющих всеми оттенками радуги, переливчатых искорок… Кружась в тихом танце, они отталкивались друг от друга и, сливаясь, ткали перед изумленными зрителями немыслимые в своем разнообразии сюжеты. Прекрасные и кошмарные, величественные и презренные…

…Вот маленький мальчик, он бежит по залитому летним солнцем саду, среди птичьего щебета и благоухания цветов…

…Худое, испачканное копотью лицо кавалериста. Жестокий удар его кавказской шашки разваливает надвое голову несчастного пехотинца…

– Но это же он, незнакомец! – обернувшись к Арно, шепнул ему на ухо Серов.

– Т-с-с! – прошипел тот в ответ, вглядываясь в новый сюжет…

…Больница, высокий брюнет с Георгиевским крестом на офицерском кителе, сжимает в объятиях молодую рыжеволосую сестру милосердия…

…Вот он же стреляет в каких-то людей, колет их, режет… По ужасной картине заскользили десятки тоненьких струек крови, постепенно превращаясь в кровавые ручьи…

Вновь черноволосый незнакомец… Его худое лицо перекошено от ненависти… Он зверски и с видимым наслаждением вновь расправляется с кем-то…

…Рыжеволосая женщина, лежа на смертном одре, в последнем порыве обнимает своего сына и протягивает ему что-то…

…Огромная черная тень, на фоне которой тускло светлеет маленькая человеческая фигурка… Полные невыразимого ужаса глаза девушки в белом подвенечном платье… И враз побледневшее лицо юноши, смертная тоска в его глазах…