– Впрочем, не могу сказать, что перспектива вечной жизни меня привлекает.

– Не согласна. Было бы неплохо иметь какой-то выбор на сей счет.

Нильсен вновь глотнула чаю, помолчала и сказала:

– За болезнь я должна сказать спасибо родителям, хотите верьте, хотите нет.

– Почему?

Первый помощник потерла лицо, и было ясно видно, насколько сильно она истощена.

– Они хотели как лучше. Людям это свойственно. Они просто забыли старую пословицу по поводу благих намерений и дороги в ад.

– Довольно циничная точка зрения.

– Так я сейчас настроена весьма цинично. – Нильсен вытянула ноги на кровати. Казалось, даже это причинило ей боль. – До моего рождения законы о генной модификации были не такими строгими, как сейчас. Мои родители хотели дать своему ребенку – мне – все мыслимые преимущества. Какие родители этого не хотят?

Кира мгновенно уловила суть проблемы.

– О нет.

– О да. Поэтому они напичкали меня всеми мыслимыми генами, повышающими интеллект, включая несколько искусственных, которые тогда только-только изобрели.

– Успешно?

– Мне никогда не приходилось пользоваться калькулятором, если ты об этом. Однако появились и непредвиденные побочные эффекты. Врачи не вполне уверены, что именно произошло, но часть модификаций возбудила мою иммунную систему – как будто завыл сигнал падения давления в пробитом куполе облачного города.

Выражение лица Нильсен стало сардоническим.

– Таким образом, я могу подсчитать в уме, как быстро выходит воздух, но ничего не могу сделать, чтобы не задохнуться. Образно говоря.

– Совсем ничего? – спросила Кира.

Нильсен покачала головой.

– Врачи пытались устранить генетический конфликт с помощью ретровирусного лечения, но… вот и все, что они могут сделать. Генная модификация изменила ткани здесь. – Она постучала себя по голове. – Если их уничтожить, извлечь или даже генетически отредактировать, это убьет меня или нарушит мою память и разрушит личность. – Ее губы скривились. – Легкая ирония судьбы. Ничего особенного.

– Я вам сочувствую.