Кира словно не слышала:

– Почему медузы решили, что войну начали мы? Ведь это они напали на «Смягчающие обстоятельства».

Койич остановился, палец его так и покоился на спусковом крючке бластера.

– Я бы тоже хотел это знать, майор.

Щеттер быстро заговорила:

– Медузы, с которыми я общаюсь, поместили этот «скинсьют» на Адру, чтобы спрятать его от своих сородичей. По-видимому, этот артефакт использовался в прошлом как грозное оружие, и медузы относятся к нему со страхом и благоговением. Судя по тому, что они мне рассказали, их группировка была готова на все, абсолютно на все, чтобы не допустить соединения «скинсьюта» с новым носителем.

– Вот почему они сразу принялись стрелять, – сказала Кира.

Щеттер кивнула:

– С их точки зрения, мы просто воры, вторгшиеся в сверхсекретное военное хранилище. Представьте себе, как бы отреагировали в подобном случае наши космические силы.

– Но это не объясняет, почему на нас напали и все остальные медузы, – нахмурился Койич. – Ваши приятели рассказали им о том, что произошло на Адре?

Майор ответила без промедления:

– Ни в коем случае. Насколько я понимаю, большинство медуз узнало о Кире лишь тогда, когда она послала сигнал с корабля возле Шестьдесят первой Лебедя. – Щеттер поморщилась. – Тогда мои приятели, как вы их называете, извлекли меня из камеры и начали общаться со мной. Видите ли, с точки зрения руководства медуз, война началась с того, что откуда ни возьмись на них обрушились порченые, которые передают сообщения на английском. Естественно, они сочли их нашими союзниками. Кроме того, в тот момент порченые еще не нападали на территорию Лиги.

– Однако медузы и раньше замышляли завоевать нас, – напомнил Фалькони.

– Да, это так.

– Знают ли порченые о Посохе или о моем «скинсьюте»?

– Насчет Посоха мне ничего не известно, – ответила Щеттер, – но медузы считают, что порченых притягивает «скинсьют» или что-то в этом роде. Я не вполне уверена – все-таки языковой барьер.

Словно в подтверждение ее слов двойной удар сотряс впадину между горами. С неба, пронзительно визжа, спустились четыре темных угловатых судна и с грохотом приземлились в разных кварталах города. Они выглядели не так, как корабли порченых у Шестьдесят первой Лебедя, но и в них Кире мерещилась какая-то кривда.

Мысль, что жути охотятся именно за ней, сильно пугала.