– Это моя вина. Когда я чинила систему у Шестьдесят первой Лебедя, я была рассержена. Плохо сделала свою работу. Я прошу прощения. Вам нужно найти себе механика получше.

Фалькони подошел к Хва-Йунг. Опустил руки ей на плечи, помог встать.

– Чушь, – сказал он, и голос его был необычно ласков. – Просто постарайся, чтоб такое не повторилось.

Хва-Йунг медленно кивнула. Глаза ее наполнились слезами.

– Ни в коем случае. Клянусь.

– Большего мне не надо, – ответил Фалькони. – А если…

– Черт! – пробормотала Воробей, указывая на голограмму.

Жути ускорились. «Дармштадт» разминется с ними – существенно. С такого расстояния главные лазеры крейсера не сумеют поразить цель.

– Что же делать? – спросила Кира.

Она несколько отупела от непрерывных катастроф. Что еще может произойти? А, не важно. Когда произойдет – тогда и разберемся. Если жути возьмут «Рогатку» на абордаж, она, наверное, сладит с несколькими противниками, но если там окажутся такие, как тот, кто схватил ее на корабле медуз, тогда ей конец. Тогда им всем конец.

– Устроим ловушку на центральном трапе, – сказал Фалькони. – Заманим жутей в шахту и нападем на них со всех сторон.

– Это если они сразу не взорвут нас.

– Не взорвут. – Хва-Йунг указала на Киру. – Им нужна она.

– Вот именно, – согласился Фалькони. – И мы обернем это себе на пользу.

– Приманка, – догадалась Кира.

– Точно.

– В таком случае…

Ослепительная вспышка, расцветшая в центре голограммы, перебила ее – да и все остальные смолкли и вытаращили глаза.

Оба корабля жутей взорвались, обратились в ничто. Лишь облако пара расползалось в космосе.

– Грегорович, – окликнул Фалькони, – что произошло?