Когда три женщины вышли из рубки, Хва-Йунг жестом указала на ее культю и спросила:
– Болит?
– Нет, – покачала головой Кира. – Болеть не болит. Просто странное такое ощущение.
– Как это произошло? – спросила Воробей,
– Меня схватила жуть. Это был единственный способ освободиться – отрубить руку.
Воробей содрогнулась:
– Кошмар! Хорошо, что выбралась.
– Ага.
Но про себя Кира сомневалась: в самом ли деле ей удалось освободиться.
Двое морпехов – Татупоа и другой, чьего имени Кира не знала, – дежурили в форкамере шлюза, не сводя глаз с медузы. Остальные морпехи разошлись, оставив на палубе использованные бинты и кровавые подтеки.
В тот момент, когда Кира и ее спутницы подошли к шлюзу, дежурные жадно доедали свой паек. Оба выглядели бледными, усталыми, изнуренными. Точно так же чувствовала себя и Кира. Адреналин схлынул, наступил упадок – тяжелый упадок.
Татупоа оторвался от еды.
– Пришли поговорить со спрутом?
– Да, – сказала Кира.
– Ясно. Понадобится помощь – окликните. Мы прямо тут, у вас за спиной.
Хотя Кира сомневалась, что морпехи сумеют защитить ее, если не справится Кроткий Клинок, все же приятно было знать, что они рядом и держат оружие на изготовку.
Воробей и Хва-Йунг пропустили Киру вперед. Она заглянула в алмазное гермоокно. Инопланетянин так и сидел на полу в гнезде, свитом из собственных щупалец. На миг Кира остановилась, поддавшись дурному предчувствию. Затем нажала кнопку – и внутренняя дверь шлюза открылась. Запах медузы ударил в ноздри – аромат рассола, специй с медной – похожей на медную – отдушкой.
Инопланетянин заговорил первым: