Или…

От близлежащего пояса астероидов спешил «Дармштадт», из поврежденных радиаторов тянулись нити хладагента. Кира глянула на цифры: крейсер едва успеет перехватить жутей прежде, чем они пролетят мимо него. Стоит жутям добавить еще четверть g, и корабль ОВК не подоспеет.

Затрещали наушники, и раздался голос Акаве:

– Капитан Фалькони, слышите меня?

– Слышу.

– Думаю, мы выгадаем вам немного времени. Может быть, достаточно, чтобы вы достигли марковского предела.

Фалькони ухватился за край стола, костяшки пальцев побелели.

– А как же вы, капитан?

К удивлению Киры, Акаве негромко засмеялся:

– Мы тоже попытаемся удрать, но главное сейчас – чтобы кто-то передал командованию предложение Щеттер и ее медуз, а, судя по всему, у «Рогатки» больше шансов вырваться из этой системы. Я знаю, Фалькони, что вы гражданское лицо, и я не могу вам приказывать, но речь идет о том, что важнее вас и меня.

– Мы передадим это сообщение Лиге, – сказал Фалькони и, чуть помедлив, добавил: – Даю вам слово, капитан.

Шорох в динамиках – и наконец:

– Полагаюсь на вас, капитан… Полюбуйтесь фейерверком. Конец связи.

– Что они задумали? – спросила Кира. – Им не обойти жутей.

Воробей облизнула губы, взгляд ее не отрывался от голограммы.

– Не обойти. Но Акаве попытается стукнуть их так сильно и с такой скоростью, чтобы сбить их с нашего следа. Все зависит от того, сколько снарядов осталось у «Дармштадта».

Кира и все остальные так и сидели, ждали, наблюдали, когда в дверной проем тяжело шагнула Хва-Йунг. Фалькони кивнул ей:

– Исправила?

К изумлению Киры, Хва-Йунг опустилась перед капитаном на колени: