Смахнув влагу с лица, Бенедикт приоткрыл глаза и осмотрелся. Он стоял у самого выхода из проулка, в каких-то пяти шагах от раскисшей дороги, по ту сторону которой виднелся Блошиный мост. Удивительно, но даже в такую погоду кое-кто из нищих все еще пытался всучить редким прохожим что-то из своих никчемных товаров.

– Мост… – выдохнул Бенедикт и закашлялся, едва не рухнув от боли. Только сейчас он ощутил, как саднит пересохшее горло.

Да, он вспомнил про мост. Вспомнил о загадочном человеке, который должен был ждать его неподалеку, да только кому придет в голову торчать под проливным дождем ради простого бродяги? Но было что-то еще… послание? Бене инстинктивно, как и дюжину раз до этого, запустил непослушные пальцы во внутренний карман куртки и вынул смятый конверт. Насквозь пропитанная водой и кровью бумага тут же расползлась на его ладони, оставив вместо себя бесформенный белый ком, коронованный сургучом.

Какое-то движение возле моста привлекло внимание Бене. Он оторвал завороженный взгляд от руки и оглядел набережную. К одному из нищих подошла могучая, облаченная в плотный плащ фигура. Бенедикт не разглядел ее лица под глубоким капюшоном, однако пальцы, в которых блеснули несколько монет, совершенно точно были темного цвета. Спрятав деньги, попрошайка что-то сказал в ответ и развел руками.

– Проклятье… Утес…

Бенедикт вспомнил! Он хотел предупредить его, что ничего не вышло, что послание не доставлено. И вот Утес был здесь, прямо перед его глазами, на расстоянии броска камня. Учитывая, сколько Бене уже сумел преодолеть, оставались считанные шаги.

– Утес! Я здесь! – закричал Бенедикт… точнее, хотел закричать, но вместо крика из его глотки вырвался едва слышный хрип.

В приступе ярости его пальцы сжались в кулаки. Ну уж нет! Разве он проделал весь этот путь ради того, чтобы позорно что-то бормотать в переулке? Как бы не так! Он закончит то, что задумал. Любой ценой! Бенедикт оттолкнулся от стены и побежал… точнее, он хотел побежать, но его ноги не сдвинулись с места. Бывший зодчий почувствовал, как его тело заваливается вперед; увидел, как приближается земля…

Бене ожидал жесткого падения и нового приступа боли. Однако ощущение было таким, словно он со всего маха рухнул на мягкую перину… мокрую и грязную перину. Никакой боли, никакого холода, лишь долгожданный отдых. Левый глаз и ноздрю Бене залепило землей. Он попытался смахнуть ее с лица и увидел, как с разжатой ладони соскальзывает то, что осталось от послания Велфорда. По злой иронии именно этот смятый, промокший клочок бумаги стал последним, что Бенедикт увидел перед своей смертью.