Она сидела, позабыв про сигарету в опущенной руке. Равнодушие её тона не обижало меня по одной простой причине: сейчас я сама прилагала тонну усилий, чтобы моя речь оставалась такой же, и подозревала, что за чувства прячутся за её показной безэмоциональностью.

– Даже они. И те люди в гостинице. И Гвен… моя подруга. Все, кроме мамы. – Я перевела взгляд на Эша, который неверяще смотрел на меня. – Вы забудете обо мне. Всё будет так, будто вы никогда меня не встречали. Вам даже не придётся тосковать.

– И мне? – негромко осведомился брат.

Его лицо могло показаться неживым, нарисованным. Вот только даже в нарисованных лицах я привыкла видеть хотя бы намёк на живые эмоции.

– Нет. Ты меня не забудешь. Только поэтому я до сих пор на это не решилась. – Поднеся кружку к губам, я сделала короткий нервный глоток. – И всё равно склоняюсь ко второму варианту.

– Не смей, – эти два слова Питер почти прорычал. – Не смей жертвовать собой.

Глупая улыбка невольно скривила мои губы.

– Питер, если это случится, ты меня даже не вспомнишь.

– И вот поэтому – не смей. – Вторая его рука легла на другое моё плечо, почти грубо развернув к себе. – Значит, ты можешь спастись на Эмайне? Отлично. Тогда я плыву туда с тобой. И малыш тоже.

– Нет. Нельзя.

– Это твой сид напел? – Мятная зелень его глаз искрилась презрением. – Если да, мне плевать на его мнение.

– Питер, это не шутки. Это… законы мироздания. Туда могу отправиться только я. Поверь, я… Разве ты не понимаешь, что мне самой хотелось бы этого? Что, будь такой вариант возможен, я первым делом бы его предложила? – Я коснулась его ладоней своими: так мягко, как могла в тот момент, когда мне самой хотелось смести со стола тарелки и швырнуть на пол чашки – одну за другой, крича в такт песне бьющейся керамики. – Я не могу объяснить почему. Но ты должен мне поверить. Есть лишь два выхода, и я о них рассказала. Других нет.

Он смотрел мне в глаза, прямо и упрямо, и пальцы его впивались в мои плечи до судороги, до лёгкой боли.

Я и не ожидала, что он поймёт.

Я бы сама не поняла.

– Либо ты уходишь, а нам остаётся только память, – наконец подала голос Рок, – либо не остаётся даже её?

– Да.

Баньши всё-таки поднесла сигарету к губам. Усмехнулась – усмешка вышла кривой и острой, как осколок стекла.

– Куда не кинь, всюду клин. – Она резко выдохнула, и дым на миг окутал её лицо туманной вуалью. – Знаешь, Лайз… Иногда меня просто бесит, что ты такая хорошая девочка. Понимаю твоё желание спасти невинных, но, откровенно говоря, я бы в такой ситуации думала в первую очередь о брате, а не о каких-то чужих дядьках в форме стражей. И даже не о подруге.