– Награда за тебя распаляет воображение, – буркнул Прун и потянулся за мечом. – Некоторые готовы и умереть за нее.

Он спокойно улыбнулся, словно не воспринял угрозу всерьез либо уже знал про нее. У Таниды мелькнула мысль о том, что Прун сам мог срежиссировать эту засаду. Но мысль так же быстро и улетело, потому что показалась совсем уж безумной. Но озадачивало хладнокровие Пруна. Откуда оно? Правда, сейчас размышлять об этом уже не осталось времени. Те семеро подходили со всех сторон.

Испуганные прохожие разбежались по ближайшим дверям и воротам. Танида пихнул девочку в закуток между домами. По улице росли вербы, от них тянулись широкие тени.

– Оставайся тут и жди, – велел Танида.

Девочка равнодушно кивнула. Он вытянул меч и отошел от нее, глянул искоса, – заинтересуются ли те семеро девочкой? Как и следовало ожидать, ноль внимания. Интересовал их только Танида. Мастиф что-то бурчал себе под нос и крутил лысой головой, будто не мог поверить, что кто-то по своей воле вздумал задираться с ним. В его руках появились мечи.

Семерка явно не хотела проблем с великаном. Когда первый, в черном, увидел подходящего Мастифа, то крикнул и предостерег остальных.

– Невозможно глупые, – потирая лоб, пожаловался Прун. – Неужели они не видели, что Мастиф с нами?

Семерка скрылась, улица опустела. Но Прун не перестал хмуриться и выглядел испуганным.

– В чем дело? – спросил Танида – и вдруг понял сам.

Улица опустела не только из-за грозящей стычки. Семерка бандитов не испугалась Мастифа. Танида с Пруном просто не обратили внимания на сладкое пение птиц амвари и спохватились, лишь когда в ста шагах, у выхода с улицы, появилась всадница, а над ее головой танцевали оранжевые птицы. Она ехала, встревоженные птицы опустились ниже.

– Маддона, – прошептал побледневший Прун и стиснул зубы.

Они отбежали, слушая, как мелодичное пение переходит в зловещий клекот, повернулись лицом к каменной стене.

– Ребенок, – чувствуя леденящий ужас, прошептал Танида.

– Оставь, – ухватив его за рукав, прошептал Прун. – У нее своя голова на плечах, глупить не будет.

Медленный перестук копыт приблизился, всадница проехала, не замечая людей вокруг, словно их не существовало. Да они для нее и не существовали, пока были послушными. Успокоившиеся птицы снова мелодично, гипнотизирующе запели.

Никто не смел и глянуть. Даже неустрашимый Мастиф стоял рядом с Танидой и закрывал лицо руками, словно малое дитя, и бормотал молитвы. Стук копыт удалялся. Все, сейчас маддона выедет с улицы, отдалится, исчезнет.

Птицы завыли.

– Сае, – прохрипел Танида и обернулся.