Так сильно забилось сердце. Сае разжала кулак, наклонила ладонь, и с нее посыпались скомканные листья, упали на землю, в грязь.
Девочка сидела на корточках и глядела на две тени за окном. Ей захотелось встать и пойти к дому, где ее ждут, где мог бы быть ее, Сае, дом.
Над головой, среди ветвей, запела птица.
Этот голос не спутаешь ни с чем. Только одна птица так красиво поет. Сае знала: если посмотреть наверх, то увидишь оранжевое.
Присутствие чужой Сае ощутила прежде, чем услышала голос – сладкий, тихий, но от него стыла кровь в жилах.
– Это хорошая женщина. Она полюбила бы тебя всем сердцем. Вот только ты не хорошая.
Девочка вскочила и увидела рядом с собой тень капюшона. Черный плащ доставал до земли, серебряные украшения на нем излучали холодный свет. Чужая была высокой, подошла бесшумно.
Она подняла руку – плавно, без угрозы, – распустила шнурки, сняла капюшон.
Сае отвернулась. Она не была готова смотреть в лицо чужой, в лицо маддоны. Этот взгляд отобрал бы дом, к которому Сае стремилась. Но Сае уже поняла, что никогда не войдет в него.
– В Велфенере мучительно умирают люди, и это дело твоих рук. Они хватаются за горло и готовы отдать душу за каплю воздуха.
Маддона умолкла, а затем добавила шепотом:
– И не все они виноваты перед тобой.
Девочка глядела на дом, где усталая женщина подогревала хлеб и с надеждой смотрела на дверь. У Сае уже угасла всякая надежда.
– У тебя талант. Твое место среди нас, – сказала маддона.
Сае посмотрела на стоящую рядом женщину в черном. У маддоны было красивое лицо, волнами спадали густые волосы, а глаза были бездонные.
– Дай мне руку, – велела маддона.
Сае еще раз посмотрела на дом, затем на маддону. Взгляд Сае сделался обычным, пустым и равнодушным. Она протянула руку.
Маддона взяла ее, а другой рукой набросила на голову капюшон. Ее лицо укрыла тень.
Затем обе ушли, затерялись между деревьев, а с ними исчезли и птицы. Спустя несколько минут на порог дома вышла женщина с обжигающим пальцы хлебом и кружкой молока, обжигающей еще сильнее. Но снаружи уже никого не было.