Хегельдер кивком головы позвал в переулок. Когда глухие стены оборвались, путники с двумя повозками вывернули к торговой площади. Несмотря на вечер, многие лавки еще работали, и пестрая толпа блуждала по узким рядам в океане шума и гомона тысяч голосов.

Габриэл глядел из-под опущенных ресниц, стараясь не привлекать внимание к своим светло-голубым глазам. Он легко запоминал сплетения улиц и переулков, не упускал из вида кабаки и таверны, и все потому, что в одной из них его должен был ждать «важный господин». С ним он встретится сразу после заката.

Слева, за торговыми рядами, вздымались крошившиеся зубчатые стены, в красках бардовой полумглы чернели отвесные силуэты высоких башен, справа тянулись вереницы скученных домов с косыми крышами. В проломах и щелях серебрились голубые вершины гор и долин, исчерканных нитями троп и северных рек. С севера блеклый мрак разрывали алеющие пики Драконовых гор. Где-то за ними бушевал Ледяной океан Ориян, в сердце которого лежали Ледяные острова — края варваров-северян. С юга и востока город зажимал Харисумма — государство зеленых гоблинов. Вообще, Аяс-Ирит принадлежал Правящему Дому харисуммского вождя и основное население городка составляли зеленые гоблины.

Аяс-Ирит был торговым островком севера. Чем-то Предгорный город смахивал на Сторм — перевалочный пункт кочевников с юга и востока. Но если в Сторме за порядком следила королевская стража и Наместник, чтя закон превыше пейса, то среди затерянных теней севера в почете слыла исключительно власть золотого тельца. Кто сильнее и богаче — тот, по мнению, аяс-иритцев и прав.

Габриэл поморщился, когда торговец ближайшей лавки, завешанной свиными окороками и рассеченными тушами овец и коров, заорал:

— Чего вам, господа? Помочь? Подсказать?

Окинув невозмутимым взором мясные лохмотья, темный эльф крепче сжал повод коня и отвернулся. Идущие рядом с горделивым достоинством Мьямер и Эллион перебросились парой презрительных смешков в сторону торговца-низкого тролля.

Сбоку мелькали лавки, заставленные чашами из феррского фарфора и изысканной посудой из льдарийского хрусталя; кузнецы предлагали мечи и клинки самой разной работы: от широких орочьих и ирчьих до искусных эльфийских и тяжелых гномьих; кожевники хвастали сыромятными ремнями и дубленой кожей; земледельцы — зерном и овощами; виноделы — винами и наливками; пасечники — медом, воском и прополисом.

Торговые ряды уперлись в овальный колодец, вокруг которого с крынками, ведрами, бочками толпился народ. Железный ворот отблескивал багряными искрами в зареве ближайшего фонаря. Скрипела цепь — наполненное ведро медленно поднималось из желоба. От колодца разбегались две улицы: на запад и восток. По западной, блистая панцирями и рогатыми шлемами, ехали три ряда всадников, ведомые бородатым воином в соболиных мехах. Его угрюмое бледно-серое лицо рассекал глубокий шрам от брови до уголка левой губы. Топор был приторочен к седлу. На щите главы конников красовался драккар с полной парусностью на белой волне. Габриэл насторожился, такой герб носили наемники с севера — варвары Ледяных островов. Люди. Темные эльфы не делили со смертными границ, не вступали в союзы и не вели кровопролитных войн — их королевства разделяли тысячи миль и тысячи лет.