— Готова, готова, — отозвалась на мысли Марьяна Францевна, с легкостью забираясь на подводу. — А если и нет… нас с тобою здешний лес точно не примет.

И руку подала.

Аглая погладила кожу, которая была сухою и мягкой. Отстраненно подумалось, что Мишанька навряд ли обрадовался б, если б увидел её здесь и сейчас. Наверняка сказал бы, что выглядит Аглая вовсе не так, как подобает княжне.

И уж точно ей не следует держать за руку этого вот…

…он бы нашел слово. У Мишаньки легко получалось находить нужные слова. Аглая же вздохнула тихонько и сказала:

— Не умирай, пожалуйста…

— Вот-вот, — по волосам скользнула теплая ладонь. — Говори с ним, девонька, а мы пока другого поглядим. Уж на него-то наших сил хватит.

— Я… не умею, — Аглая сумела оторвать взгляд от человека, вдруг ставшего таким дорогим, близким даже. — Я… ничего не умею! Того, что должна уметь ведьма… а другое умею. Почему?

— Хороший вопрос, — пробормотала Эльжбета Витольдовна. А Марьяна Францевна лишь вздохнула так… грустно.

Это она зря.

Печаль не поможет. А… что поможет? Аглая все-таки стерла с чужого лица краску, которая давно уж размазалась и смешалась с испариною. И руку вытерла о юбки, и, заглянув в серые полные боли глаза, сказала:

— Тебе нельзя умирать. Я запрещаю…

Глава 40 Болотная

Глава 40 Болотная

Глава 40 Болотная

…она в первый раз спит одна.

Надпись на могиле некоей Кукулихи, женщины не то чтобы совсем падшей, скорее уж вносившей в тихое сельское бытие толику страстей сердечных.