Али и другие помощники жаждут добиться справедливости в отношении погибшей команды «Ариадны» – «Звездопроходца»; Вилкокс и Ван Райк мечтают добраться до негодяя, который совершает преступления, прикрываясь Управлением торговли, и таким образом губит репутацию вольных торговцев; Раэль Коуфорт рвется помочь изгоям Вращалки. Похоже, никто из них не понимает, что, как только Флиндик – если это он – проследит путь отмычки до «Королевы Солнца», здесь появится отряд блюстителей. «Королева» будет арестована, все они окажутся в тюрьме и, не имея возможности ни с кем общаться, не добьются справедливости даже для самих себя, не говоря уже о ком-нибудь другом.

Подогреваемые правотой своего дела, они еще не видят неизбежности такого исхода. Одним из первых воспоминаний Майсила Джелико было осознание того, что Вселенная несправедлива. Хотя каждый по-разному пересекает порог, отделяющий детство от взрослости: для кого-то это просто число прожитых лет, для других это условные вехи на пути образования, выбора профессии или создания семьи, – для Джелико личным признанием собственной зрелости стало сознательное решение: пусть мироздание несправедливо, сам он сделает все возможное, чтобы оставаться честным. Джелико не рассчитывал на правосудие, милосердие или какое-то вмешательство со стороны безразличного космоса, но ему, когда жизнь подойдет к концу, хотелось бы знать, что он не причинил зла ни одному хорошему человеку и не помог ни одному негодяю. В его понимании «помогать» значило также «стоять рядом и ничего не предпринимать».

Он был полностью готов к тому, что Флиндик или кто бы то ни было станет его преследовать. То есть следовало каким-то образом подготовиться к нападению.

Джелико нагнулся вперед и включил интерком:

– Тан Я?

– Да, капитан.

– Зайди. У меня есть одна мысль.

– Сейчас буду, шеф.

Лампочка интеркома погасла, и Джелико снова откинулся назад, положив один ботинок на край стола, а второй примагнитив к полу.

А еще он ненавидел трусость, и правда заключалась в том, что нежелание осмыслить свои чувства по отношению к доктору Раэль Коуфорт больше невозможно оправдывать соображениями целесообразности, из чего следовало, что он трус.

Джелико вздохнул и закрыл глаза. Тут же сами собой в памяти всплыли напряженный взгляд ее фиалковых глаз и решимость, сквозившая в каждой черточке стройной фигуры, когда девушка отвечала ему на собрании. Выходит, Раэль готова драться за заблудшие души во Вращалке?

Вспомнилось, как она стояла у двери лаборатории, пылкая, искренняя, и совсем не испугалась, когда он пригрозил ей запретом покидать корабль. И то, что она выпалила ему в ответ, было чистой правдой: смог бы он запретить то же самое Тау?