Прошло пять секунд. Десять. Двадцать.

Что он делает все это время?

Вкус крови во рту становился все более едким, тошнота хватала ее своими липкими пальцами. Теперь она могла поразмыслить над тем, что́ сделала с ним в библиотеке, и остро осознала, насколько зверскими были ее действия, поразилась таившейся в ней жестокости. Появилось время и на обдумывание того, что еще она собирается с ним сделать. Перед ее мысленным взором возникло широкое лезвие мясницкого ножа, глубоко вонзающегося в тело человека, и по ней прокатилась дрожь отвращения. Она — не убийца. Она — врач. И не только по образованию, но и по природе. Она попыталась заставить себя не думать о том, как вонзает в него нож. Думать об этом слишком долго было опасно, это путало мысли, изматывало.

Куда он делся?

Больше ждать она не могла. Она боялась, что бездействие не идет на пользу животной хитрости и свирепой жестокости, необходимым ей для выживания, и испытывала тревожное убеждение в том, что каждая лишняя секунда дает ему преимущество, а потому встала напротив двери и положила руку на ее кромку. Она собралась было толкнуть створку и выглянуть в коридор и гостиную, но неожиданно решила, что он стоит там, в считаных дюймах от нее, по другую сторону двери, и ждет, что она первой сделает следующий шаг.

Джинджер замерла, затаила дыхание, прислушалась.

Тишина.

Она приложила ухо к двери, но и так ничего не услышала.

Рукоять ножа в ее руке стала влажной от пота и скользкой.

Наконец она положила руку на край створки и осторожно нажала — дверь приоткрылась на полдюйма. Выстрелов не последовало, и она приложила глаз к щели. Убийца находился не прямо перед ней, как она того опасалась, а поодаль, где коридор переходил в прихожую: он только что вошел в квартиру с лестничной площадки, с пистолетом в руке. Видимо, он искал ее в лифте и на лестнице, не нашел и вернулся. После этого он закрыл дверь, запер ее, повесил цепочку, чтобы не дать Джинджер быстро уйти, — очевидно, понял, что та все еще в квартире.

Он поднес руку к горлу. Джинджер даже на расстоянии слышала, как хрипло он дышит. Но его паника явно прошла. Не умерев сразу, он понемногу обретал уверенность, начинал понимать, что выживет.

Дойдя до конца прихожей, он посмотрел налево, окинув взглядом гостиную, потом направо, где была спальня, и наконец направил взгляд перед собой, в конец длинного, погруженного в полутьму коридора. Сердце Джинджер стало биться неровно — на мгновение ей показалось, что убийца смотрит прямо на нее. Но он находился слишком далеко и не мог заметить, что дверь приоткрыта на полдюйма. Он не пошел прямо на Джинджер, а заглянул в спальню. Двигался он спокойно и целеустремленно, и это ее обескураживало.