Они выгрузили содержимое холщовых мешков на бетонный пол, весь в подтеках масла, на скорую руку пересчитали деньги, быстро разделили их на пять частей, приблизительно по триста пятьдесят тысяч в каждой. Купюры были в употреблении, а потому их не могли отследить.

Джек не чувствовал ни торжества, ни волнения. Ничего.

Через пять минут банда рассеялась, как пух одуванчика на ветру. Ювелирная работа.

Джек отправился домой на Манхэттен сквозь короткие шквальные порывы ветра со снегом, недостаточно сильные, чтобы замести шоссе или помешать движению.

На пути из Коннектикута он пребывал в странном настроении, и с ним произошла перемена, которой он никак не мог предвидеть. Минута за минутой, миля за милей серость внутри его начинала наконец окрашиваться эмоциями, апатия — сменяться удивлявшими его чувствами. Его не поразило бы усиление чувства скорби или одиночества, потому что Дженни умерла всего семнадцать дней назад. Но та эмоция, которая все сильнее брала его за горло, называлась чувством вины. Украденные триста пятьдесят тысяч в багажнике машины легли на совесть таким тяжелым грузом, будто это были первые его деньги, добытые неправедным путем.

За восемь хлопотных лет, полных тщательно спланированных и блестяще осуществленных ограблений (порой более крупных, чем операция с бронированной машиной), он ни разу не испытывал ни малейшего чувства вины. Он видел себя всего лишь мстителем. До этого дня.

По дороге к Манхэттену, в эту снежную зимнюю ночь, он начал видеть себя обычным грабителем. Чувство вины окутало его, как оберточная бумага. Джек все время пытался сбросить его. Но оно не отставало.

Каким бы неожиданным ни казалось ему это чувство, копилось оно давно, именно в этом направлении вело его растущее недовольство в последние несколько месяцев. Разочарование дало ощутимо знать о себе после ограбления ювелирного магазина в прошлом октябре, и он думал, что перемены начались именно тогда. Но теперь, вынужденно занявшись самоанализом, он понял, что перестал получать удовольствие, настолько же полное, как раньше, задолго до этого. Он двигался все дальше и дальше в прошлое, искал последнюю операцию, от которой получил ничем не замутненное удовольствие, и поразился, поняв, что это было ограбление Макалистера, в округе Марин к северу от Сан-Франциско, позапрошлым летом.

Обычно он работал только на востоке, поближе к Дженни, но Бранч Поллард, с которым он только что провернул удачное ограбление «гардмастера», на некоторое время обосновался в Калифорнии и нашел там некоего Эйврила Макалистера, овечку, которая только и ждала стрижки. Макалистер, промышленник стоимостью около двухсот миллионов долларов, жил в округе Марин на участке в восемь акров, защищенном каменными стенами, сложной электронной системой безопасности и сторожевыми собаками. По сведениям, полученным Поллардом из полудюжины источников, Макалистер коллекционировал редкие монеты и марки — товары, пользующиеся наибольшей популярностью у скупщиков краденого. Кроме того, он был игроком: три раза в год ездил в Лас-Вегас и оставлял там обычно четверть миллиона, но иногда возвращался с большим выигрышем. Выигрыши он брал наличными, чтобы не платить налог, и часть этих денег наверняка находилась в особняке. Бранчу требовались стратегическое чутье и знание электроники, а Джеку нужна была смена обстановки, и они с помощью еще одного человека провернули это дело.