В конторке, из-за страха Эрни перед темнотой, горели все лампы, но теперь в комнате вдруг намного посветлело. Помещение наполнилось молочным светом, который неожиданно, волшебным образом возник из воздуха. Он мерцал повсюду, но в основном струился с потолка серебристым туманом. Джинджер поняла, что этот же свет присутствовал в ее забытых снах про луну. Она повернулась, огляделась, подняла голову, посмотрела сквозь украшенные блестками занавеси ослепительного и в то же время мягкого сияния, не ища источник света, а лишь надеясь вспомнить свой сон и через него — события давно ушедшего в прошлое летнего вечера, вызвавшего ее сны.

Джинджер увидела, что и Сэнди тянется рукой к мерцающему воздуху, словно хочет схватить горсть чудесного света. На лице Неда появилась осторожная улыбка. Фей тоже улыбалась, а детское удивление на грубо высеченном лице Эрни было почти что забавно-нелепым.

— Луна, — сказал Эрни.

— Луна, — эхом отозвался Доминик, с рук которого все еще не сошли стигмы.

На один захватывающий миг Джинджер Вайс совсем вплотную подошла к пониманию. Черная безликая мембрана блока в ее памяти завибрировала, откровение настойчиво рвалось наружу. Казалось, мембрана вот-вот лопнет и изнутри хлынет то, что перекрывала плотина блока.

Но потом свет из лунно-бледного стал кроваво-красным, другим сделалось и настроение: ожидание чуда и растущая радость сменились страхом. Джинджер больше не искала откровения, а боялась его, не стремилась к пониманию, а в ужасе и отвращении отворачивалась от него.

Джинджер попятилась в кровавом свете и ударилась о входную дверь. На другом конце комнаты Сэнди Сарвер, стоявшая за Домиником и Бренданом, перестала тянуться за горстью света и теперь крепко держалась за Неда, улыбка которого превратилась в гримасу отвращения. Фей и Эрни отступили, упершись в стойку регистрации.

Алое свечение, словно жидкость, втекало в комнату и заполняло ее без остатка; это ошеломляющее визуальное явление сопровождалось звуком. Джинджер удивленно подпрыгнула, когда громкий трехчастный удар сотряс багровый воздух, подпрыгнула еще раз, когда звук повторился, а когда раздался еще один, лишь дернулась. У звука было сходство с сердечным ритмом, он напоминал громоподобный бой гигантского сердца, хотя один удар был лишним: ЛУБ-ДУБ-дуб, ЛУБ-ДУБ-дуб, ЛУБ-ДУБ-дуб… Джинджер сразу же поняла, что это тот самый потусторонний звук, о котором говорил отец Вайкезик в телефонном разговоре с Домиником, — шум, который возникал в спальне Брендана Кронина и сотрясал церковь святой Бернадетты.